Царь и царица

Заметим, что столь эмоциональное послание императрицы объяснялось тем, что царская чета была в курсе дел и общих планов политической оппозиции, которая в своей борьбе за власть рассчитывала на поддержку военных. Так, например, позднее в бумагах архива Николая II Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства обнаружила три списка или, вернее, три варианта предполагаемого состава «министерства доверия» (кадетский, октябристский и Государственного Совета), за которое с царем воевал «Прогрессивный блок». По списку «октябристов» на пост председателя Совета министров политической оппозицией предполагалось назначить А.И. Гучкова, на пост министра внутренних дел – князя Г.Е. Львова. По списку Государственного Совета в «министерстве доверия» пост министра внутренних дел должен был занять родной старший брат генерала Василия Гурко правый член Государственного Совета и «Прогрессивного блока» Владимир Иосифович Гурко{82}.

Через десять дней, т. е. 14 декабря 1916 г., еще одно предостерегающее письмо императрицы в Ставку супругу: «…Я бы спокойно и с чистою совестью перед всею Россией отправила бы Львова в Сибирь (это делалось за гораздо меньшие проступки); Милюкова, Гучкова, Поливанова – в Сибирь. Идет война, и в такое время внутренняя война есть государственная измена;

почему ты на это не так смотришь, я, право, не могу понять. Я только женщина, но моя душа и мой ум говорят мне, что это было бы спасением России – их грех гораздо хуже, чем все, что только могли сделать Сухомлиновы; запрети Брусилову и т. д., когда они приедут, касаться каких-нибудь политических вопросов»{83}.

Насколько права оказалась императрица, можно судить по высказыванию П.Н. Милюкова в томе первом его книги «История Русской революции», в которой он открыто пишет: «Но была уже ясна вся глубина и серьезность переворота, неизбежность которого сознавалась, как мы видели и ранее, и сознаюсь, что для успеха этого движения Государственная Дума уже много сделала своею деятельностью во время войны и специально со времени образования Прогрессивного блока». В трудах П.Н. Милюкова имеются и более откровенные признания: «Конечно, мы должны признать, что ответственность за совершающееся лежит на нас, то есть на блоке Государственной Думы. Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после начала этой войны, знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство, вызвали б в стране взрыв патриотизма и ликования. История проклянет пролетариев, но она проклянет и нас, вызвавших бурю»{84}.

Близкое мнение с мнением императрицы высказывал в своих мемуарах последний дворцовый комендант В.Н. Воейков: «Еще в декабре 1916 года, когда генерал Гурко временно исполнял обязанности начальника штаба верховного главнокомандующего, Государь поручил мне переговорить с ним по поводу проявления им во время ежедневных докладов слишком большого интереса к делам внутренним, причем Его Величество добавил, что, по его мнению, делает это Гурко под влиянием Гучкова. Посетив в тот же день генерала Гурко и начав с ним разговор на эту тему, я, к сожалению, довести его до конца не мог, так как после произнесения мною фамилии Гучкова у моего собеседника явилось такое безотлагательное дело, которое ему совершенно не позволило меня дослушать. Явное подтверждение правильности мнения Государя о генерале Гурко как о человеке, попавшем под влияние Гучкова, получилось значительно позже: после революции, при посещении фронта “не торгующим купцом” А.И. Гучковым, находившимся тогда в апогее своей военной славы, произошли на митинге в армии генерала Гурко трогательные излияния чувств взаимной благодарности – генерала Гурко и Гучкова…»{85}

Великий князь Михаил Александрович был близок к императору, чем пытались воспользоваться не только военные начальники, но и многие политические деятели. Так, например, о попытках такого влияния свидетельствуют воспоминания члена IV Государственной Думы Я.В. Глинки: