Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

Подобно эллинистическим владыкам, начиная с Александра Македонского, Ирод стремился представить себя покровителем искусств и наук и украсить свой двор философами, учёными и риторами. Самым выдающимся из них был, несомненно, вышеупомянутый Николай Дамасский — историк, оратор, философ и дипломат. Он перешёл на службу к иудейскому царю от Антония и Клеопатры, где служил учителем их детей, но со временем стал доверенным лицом иудейского царя, выполнявшим его самые ответственные поручения. Он лично сопровождал Ирода во время путешествия в Малую Азию, где защитил перед доверенным лицом Августа Агриппой привилегии местных иудеев. Уже в конце царствования Ирода Николай успешно представлял интересы Ирода перед Августом, выразившим недовольство иудейским царём за якобы самовольно начатую Набатейскую войну. Николай много способствовал совершенствованию познаний Ирода в греческой словесности, риторике и истории. По инициативе Ирода Николай написал «Всеобщую историю» в 144 книгах, наиболее полную в то время. Много места в ней он уделил восхвалению своего благодетеля — Ирода. Сохранившиеся фрагменты свидетельствуют, что Николай также значительное внимание уделяет истории евреев, и, более того, исследователи даже полагают, что он является основным источником Иосифа Флавия, который при этом обвиняет Николая в излишнем пристрастии к иудейскому царю. Но, как справедливо полагает Шалит, нет никаких оснований сомневаться в том, что это было не единственное греческое сочинение в Иерусалиме. Он соглашается с мнением другого исследователя Отто, что в Иерусалимском дворце, по примеру Птолемеев, имелось целое собрание греческих книг. Более того, Иосиф Флавий указывает, что и сам Ирод писал свои воспоминания, без сомнения, на греческом.

Николай, конечно не был единственным писателем при дворе Ирода. Можно указать и философа-софиста Филострата, бывшего украшением как двора Клеопатры, так и кружка Ирода^{194}

. Другом царя был брат Николая Птолемей, а к числу близких сотрудников можно отнести воспитателей его сыновей Андромаха и Гемелла. При дворе царя мы встречаем также ритора Иринея, грека Эварата с острова Кос, знатного рода обманщика и интригана Эврикла из Лакедемона.

Однако еще более важным фактом было то, что царь дал своим сыновьям от Мариамны прекрасное эллинистическое образование, причём для его совершенствования отправил их в Рим, где обучались и другие сыновья Ирода — Архелай и Ирод Антипа. Показательно, что дети Мариамны проживали в Риме в доме не иудея, а близкого сподвижника императора Азиния Поллиона (75 г. до н.э. — 4 г. н.э.). Напомним, что именно этому Азинию принадлежит заслуга устройства первой публичной библиотеки в Риме и создания первого литературного кружка, в котором принимали участие великие латинские поэты того времени — Гораций и Вергилий. Поскольку сыновья Ирода пробыли в Риме 5–6 лет, то, несомненно, они также были знакомы с самыми блестящими представителями римской интеллигенции того времени, в том числе, конечно, и с Вергилием и Горацием, а возможно, даже с Овидием.

Таким образом, очевидно, что Ирод старался разрушить непреодолимую стену между иудейским и эллинистическим мирами, рискуя вызвать недовольство сторонников незыблемых обычаев иудейской старины. Его стремление завязать тесные отношения с окружающим миром порой не знало границ и затрат. Как пишет Иосиф Флавий, «возведя множество построек в собственном царстве, он распространил свою щедрость за его пределы. Городам Триполи, Дамаску и Птолемаиде он построил гимнасии, Библосу — стену, Бериту и Тиру — залы, колоннады, храмы и рынки, Сидону и Дамаску — театры, приморской Лаодикее — акведук, Ашкелону — бани, роскошные фонтаны, окружённые аркадами четырехугольные дворы, отличающиеся как размахом строительства, так и искусством отделки, и есть места, где он насадил леса и разбил сады. Многие города получили от него в подарок землю, как если бы принадлежали его собственному царству, другие, как, например, Кос, — он обеспечил доходами, позволяющими круглый год содержать гимнасиарха, так чтобы эта должность никогда не пустовала. Всех нуждающихся он снабжал зерном. Родосу он неоднократно давал деньги на постройку кораблей, а когда там сгорел храм Аполлона, Ирод из собственных средств восстановил его, сделав более пышным, чем прежде. Что можно сказать о его дарах ликийцам и самосцам или о щедрости, с которой он удовлетворял нужды всех ионийских областей? А разве не полны приношениями Ирода даже Афины и Спарта, Никополь и мисийский Пергам? И разве не вымостил он на 20 стадиев (стадий олимпийский — 192,3 м. — В. В.) полированным мрамором широкую улицу в сирийской Антиохии, до того избегаемую жителями из-за обилия на ней грязи, и разве не защитил её колоннадой из конца в конец?