Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Перебранку Марины с «мужем» слышали немногие и пляски продолжались. Но с этого вечера Марина поняла, что самозванец явно подозревает – беременность её не связана с их близостью. Да и сколько раз они были близки? Марина поняла, что тот, кого все называют её мужем, на самом деле очень ревнив и злопамятен, и что он будет мстить ей, если убедится, что ребёнок не от него.

* * *

Беседа Сергея Дмитриевича Шереметева и его безпристрастной собеседницы весной 1908 года имела своё продолжение:

– Итак, Филарет отблагодарил Шуйского за «освобождение из Тушинского плена»! Ведь, несмотря на возражения патриарха Гермогена, против Шуйского был составлен самый настоящий заговор. В военном лагере за Серпуховскими воротами фактически собрался Земский собор. За низложение высказались: Филарет Романов, Голицыны, Мстиславский, Воротынский, и предок мой, Федор Иванович Шереметев. И, после того, как Василия упрятали в монастырь, тотчас разослали по городам грамоты о созыве полномочного Земского собора, – рассказывал граф Шереметев.

– И, разумеется, не без участия Филарета была выдвинута кандидатура 14-летнего Михаила Романова? – спросила собеседница.

– Помилуйте, сударыня, если б я не знал Вас так хорошо, то мог бы подумать, что Вы против Романовых на престоле… Будьте осмотрительнее… – отвечал граф с улыбкой.

– Ну что Вы, граф, я вполне законопослушная верноподданная, но мой «женский» взгляд на Филарета не позволяет оценивать его поступки объективно. Ведь и посольство к Владиславу и Сигизмунду, в которое входил Филарет, имело «двойное дно…»

– Вы имеете в виду цель посольства? Но, прежде чем говорить о цели, вспомним его состав: 293 представителя разных сословий. А во главе – Василий Голицын и Филарет Романов. То есть те, кто мог в какой-то степени препятствовать полякам в осуществлении их планов. Вспомним: 11 августа состоялся третий штурм Смоленска. Его снова отразили, но тем не менее, становилось явно, что крепость долго не устоит… В это время король Сигизмунд пытался «продавить» идею о приведении русских к присяге не Владиславу, а ему самому… Что бы Россия присоединилась к его владениям по праву завоевания.

– Но ведь о таком невозможно было и помыслить! – воскликнула дама

– Да, и это прекрасно понимал гетман Жолкевский, конфидент Сигизмунда в России. Поэтому он и скрывал «от Москвы» последние устремления короля… И посольство было сформировано весьма и весьма поспешно… Да и Москву Жолкевский занял, якобы для защиты от «вора», несмотря на противодействие патриотической части руководства – Гермогена, Ивана Воротынского и Андрея Голицына.

– И что же было дальше?

– А вот что… Уже прибыв под Смоленск, русские послы во главе с Филаретом были горько разочарованы. Общение с королем показало, что об обращении в православие королевича он и слышать не хочет; что присягать следует не Владиславу, а ему, Сигизмунду; что Шеину необходимо отдать приказ о сдаче Смоленска… И здесь надо сказать, что несмотря на личные политические амбиции, люди, возглавляющие посольство, были патриотами. И Голицын, и Филарет твердо заявили, что от инструкций, данных им Земским собором, они отходить не будут. На этом уровне переговоры зашли в тупик… – рассказывал Шереметев.

– А какова же все-таки роль Филарета в этом «спектакле»?

– Прежде всего, Смоленск… Поляки настаивали на том, чтобы в крепость впустили их войско. Филарет обозначил твердую позицию посольства и свою: «Нельзя никакими мерами пустить королевских людей в Смоленск. Если мы впустим их хоть немного, то уже нам Смоленска не видать более…» И, несмотря на настояния и угрозы поляков, послы от своего мнения не отступили, – отметил граф.

* * *

В августе 1610 года Москва оказалась опять в блокаде. В Коломенском стоял «царик». В начале августа гетман Жолкевский с войсками был уже под самой Москвой. Под угрозой захвата Москвы казаками самозванца глава боярской Думы, теперь управлявшей Россией, князь Мстиславский, решил отдать столицу польскому гетману. Переговоры между боярской Думой и Жолкевским, шедшие полным ходом, закончились в августе составлением договора, по которому боярская знать в случае воцарения Владислава сохраняла, прежде всего, свои привилегии. Правда, более важные вопросы остались неразрешёнными. К ним относился вопрос о принятии Владиславом православия и о вступлении его в брак с особой православной веры. Не решёнными остались вопросы о возвращении Московскому государству захваченных Сигизмундом городов, о прекращении осады Смоленска, о возвращении с обеих сторон пленных без выкупа. Правда, соглашение предусматривало совместное выступление польских и русских войск против Лжедмитрия. Под уговоры бояр Москва присягнула Владиславу! В начале августа Жолкевский стоял лагерем на Хорошевских лугах и Ходынском поле.