Царь опричный

До своей женитьбы царь Иван повелел через своих послов сделать портрет юной 15-летней Кученей Темрюковны, «парсуну», и доставить «парсуну» в Москву перед царские светлые очи. Ещё до своей женитьбы, рассматривая портрет кабардинской красавицы, царь понял, что Кученей ему очень нравится, в её образ на холсте нельзя было не влюбиться. Она была невероятно хороша тем необыкновенно изящным типом восточной красоты, который нравится понимающим толк в девичьей, женской красоте 30-летним женихам-мужчинам. К таким ценителям красоты, исходящей от юной княжны относился и царь жених, сразу же отметивший про себя: «Не обманул меня верный Илья насчёт пленяющих глаз юной красавицы»,

Действительно царь подолгу любовался образом Кученей на «парсуне»: под черными изогнутыми бровями сияли огромные выразительные чёрные антрацитовые глаза с невероятно длинными изогнутыми, ресницами, на щеках играл живой привлекательный румянец, губы призывно алели, точно спелые вишни, для их поедания поцелуями. Царь знал, что 15-летняя юница совсем молода по возрасту, ей ещё не скоро исполнится шестнадцать лет, к тому же на портрете она была изображена застенчивой скромницей, но с призывом, вызовом женственности, плотской притягательности.

С политической точки зрения был идеальным, кандидатура невесты Кученей не вызывала у царя никаких претензий и сомнения. Царь уже был наслышан от близких бояр о военных подвигах её соплеменников, особенно, о её брате Салтанкуле, после крещения Михаила Темрюковича Черкасского, объявившегося в Москве за два года до сватовства царя к его сестре. О подвигах князя Михаила царю докладывал его любимец князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, мол, тот со своими горцами «истребил целый конный отряд неприятеля. От послов царь был наслышан об удивительной охотнице-юнице, ловко и бесстрашно убивающей диких зверей и безобидных животных на охоте, добивающей раненых птиц, любящей ездить с братьями и отцом не только на охоту, но в военные походы соплеменников. Поему-то это не страшило, а наоборот, поражало такого же опытного охотника-воина Ивана Грозного. Что поделаешь так ей воспитали в семье воинов, Кученей была горянкой по рождению и с детства была обязана лихо скакать на коне и отлично, без страха и упрёка, владеть оружием. Единственно, что насторожило царя, так это странное замечание послов, вроде бы шутливое. Выдавая крутую норовом дочь замуж, посылая «парсуну» царю отец красавицы-кабардинки, хорошо знакомый с детства с ее воинственным жестоким нравом, простодушно и с потаённым тёмным смыслом пошутил: «Глядите, чтобы она царю случаем шею не свернула!»

Уже летом 15 июня 1561 юница-княжна Кученей «из черкас пятигорских девица» вместе со своим братом Михаилом-Салтанкулом прибыла в Москву. Им по распоряжению царя были отведены роскошные хоромы рядом с Кремлём. В летописи и «Повести о женитьбе Ивана Грозного на Марии Темрюковне» сказано: что вскоре царь «княжне Черкасской быть на своём дворе, смотрел её и полюбил» с любопытным дополнением повествования «Повести»:

«Господине Теврюге! Аще сицевая доброта дщери твоея, а нашия великия государыни Марии Теврюговны, то государю нашему и великому князю Ивану Васильевичу будет, а нас он, государь, за сие великое дело жаловать станет, а сия дщерь твоя с ним, государем, царствовать в великой славе станет».

Когда Иван Васильевич впервые вживе, а не на «парсуне» увидел юницу-невесту, то на какое-то время потерял дар речи, настолько красота статной рослой Кученей затмевала всё вокруг. Назначенные заранее регенты-бояре Захарьины из опекунского совета воочию увидели остолбеневшего царя, когда красота черноглазой черноволосой кабардинки вскружила царю голова, ввела его в ступор. Царь-жених остолбеневший не мог ни слова произнести, молчала и разрумянившаяся стыдливым румянцем невинная и очаровательная невеста – по уважительной причине, она совсем не говорила на русском языке. К тому же Кученей не была крещена. Но красавица совсем не противилась обряду крещения. Об этом необходимом для брака обряде сестру заранее предупредил старший брат, уже крещеный с именем Михаил.

В Благовещенском соборе 6 июля духовенству и боярам было торжественно объявлено, что Кученей готовится к крещению. Обряд православного крещения княжна Кученей 20 июля 1561 года, а крестил её сам митрополит Московский и всея Руси Макарий. Юнице-невесте дали при крещении имя Мария, в честь «святой грешницы» Марии Магдалины, день празднования которой по старославянскому церковному календарю должен был отмечаться на следующий день. Русская история не оставила имён крёстных Марии: кто стал её крёстным отцом и матерью, неизвестно до сих пор. Хотя сочетание имён «святой грешницы» с именами крёстных многое могло бы рассказать сегодняшним ясновидцам и мистикам о судьбе невесты, брака, да и судьбе самого жениха-царя тоже…