Царь опричный

– Слушаюсь, государь. – Рявкнул с пьяным куражом исполнителя повеления Грозного царя Колычев и подумал тут же, трезво и мрачно: «Может, я зря огорчил государя тем, что в жилах его любимой супруги, как и во всех Захарьиных, Колычевых текла и течёт доныне «кобылья» кровь? Надо же угораздило наших предков обозначить своё место в истории нашего государства с прозвищем, а потом и фамилией Кобыла… Но ведь потомки Андрея Кобылы изменили смешное прозвище на более благозвучные фамилии Колычевых, Юрьевых, Захарьиных, Романовых…»

Прибывший в Вильну посол Сукин быстро и бесхлопотно выяснил, что младшая королевна значительно краше и образованней старшей королевны, потому панам, ведшим переговоры с ним от имени короля, было предложено Сигизмунду-Августу выдать за царя Ивана Васильевича его младшую сестру Екатерину. Как не выпытывал панов-переговорщиков о возрасте Екатерины, паны только разводили руками: «О возрасте невесты-королевны даже высокородные женихи не будут знать всё до конца».

Ещё одним «техническим» препятствием для заключения брака оказалось родство короля Сигизмунда и королевны с императорскими и королевскими домами Европы. Сукин напирал на то, что московский царь тоже не лыком, ведёт своё родство от Римских императоров через отца Василия III и деда Ивана Великого, а через мать княгиню Елену Глинскую со знатными родами великого княжества Литовского.

А в ответ паны-переговорщики от имени короля Сигизмунда Второго Августа: мол, отец короля и королевны Сигизмунд Первый, умирая, приказал всё семейство Императорам Священной Римской империи. Посему Сигизмунд Второй должен сослаться с нынешним императором Фердинандом Первым, королём Германии, а также с другими королями Европы, а также своими близкими родственниками, в первую очередь, с зятем герцогом Брауншвейгским и с племянником королевичем Венгерским. Услышал Сукин от панов, что король должен обсудить брачный вопрос с польским сеймом, радой по-московски. Сукин удивился: «А зачем усугублять брачное дело подключением лишних инстанций – сейма-рады?» А от панов услышал о пикантном положении короля Сигизмунда Второго: тот является последним королём польским и великим князем литовским, получившим корону через наследование, не будучи избран сеймом-радой.

«И что ваша рада может запретить брату-королю выдать замуж сестру-королевну за русского царя? – искренне ужаснулся Сукин. – Наша боярская дума сделает то, что её скажет царь». На что паны-переговорщики только посмеялись над московскими порядками, а потом уже серьёзно просветили посла царя пикантными обстоятельствами «приданого невесты»: поскольку королевна Екатерина родилась в Польше, то и приданое её хранится там, и распоряжаться им король без согласия сейма-рады не может.

Сукин почесал глубокомысленно затылок и грустно ответил панам-переговорщикам: «Мы видим из ваших слов нежелание вашего короля приступить к брачному делу, если он такое великое дело для наших государств откладывает в долгий ящик». Но у Сукина была последняя возможность сыграть на чувствах панов и он спросил: «И со страшненькой сестрой короля Анной будет та же долгая история?» Паны ответили: «Всё едино и долго, что с Екатериной, что с Анной, тем более у Анны старый конфликт с братом, Так что пусть русский царь остановит свой выбор на Екатерине и добивается своего, но это дело не простое…»

Сукин доложил всё, как есть, Колычеву и царю. Решено было послать новое посольство к брату-королю, поехали Кошкин и тот же Сукин. Так этим послам паны-переговорщики именем короля сказали, что брак с сестрой- королевной возможен тогда, когда этот брак доставит королю и Польше выгодный мир, а это так или иначе связано с уступками царя по Смоленску.

Московские послы поняли, что и здесь дело откладывается в долгий ящик. Но они имели приказ царя самолично рассмотреть невесту Катерину и передать свои впечатления царю Ивану Васильевичу. Но и здесь паны-переговорщики были непреклонны: «И между незнатными людьми не ведётся, чтобы, не решивши дело, сестёр своих или дочерей давать смотреть кому-либо посторонним». Послы противились: «Мы не посторонние люди, а выполняем поручение жениха-царя, – не увидев королевны Екатерины и челом ей не ударивши, что, приехав в Москву, царю своему говорить? Кажется нам, что у короля вашего нет желания выдать свою сестру за нашего царя».