Царь славян

При царе Михаиле в Москве появилась и другая редкая потеха — приведены были слоны» [55], ч. 2, с. 316.

В «Библейской Руси», гл. 21, мы показали, что библейский рассказ о пророке Данииле отражает события, развернувшиеся в Руси-Орде в XVI веке. Теперь становится понятным, что известная библейская история о Данииле, брошенном в ЛЬВИНЫЙ РОВ, имеет своим прообразом, скорее всего, события в ордынском Московском Кремле, в котором была, как мы только что видели, ЛЬВИНАЯ ЯМА, где содержались львы для потех.

5. Сквозь какую преломляющую призму мы сегодня смотрим на прошлое Руси XIV–XVI веков?

Борьба в русском обществе XVII–XVIII веков

Итак, много необычного с точки зрения скалигеровско-романовской истории было, оказывается, в старинном Московском Кремле. Но потом, в эпоху оккупации XVII–XVlII веков, почти все следы Орды уничтожили. Кстати, следует постоянно помнить, что сегодня нам рассказывают о Кремле XVI–XVII веков в основном словами иностранных путешественников, дипломатов, писателей, купцов, посещавших Москву и оставивших какие-то записи о своих впечатлениях. Сегодня у всех, интересующихся русской историей XVI–XVII веков, на слуху следующие имена: Адам Олеарий (на самом деле Oelschläger), Симеон Полоцкий, Сигизмунд Герберштейн, Джильс Флетчер, Джером Горсей, Самуил Коллинс, Рафаэль Барберини, Яков Рейтенфельс, Иоанн Георг Корб, Павел Менезий, Корнелий де Бруин, Иоанн Кобенцель, Павел Йовий, Альберт Кампенский (Кампензе или Пигг или Пиггий), Иоганн Фабри, Антон Вид, Себастьян Мюнстер, Амброджо Контарини, Матвей Меховский, Иосафат Барбаро, А. Поссевино, Манштейн, Маржерет, Мейерберг, Франциск (Франческо) да Колло, Лизек, Петрей и др.

А где же ордынские авторы и ордынские документы? Их сохранилось намного меньше. Сегодня нам втолковывают, что на Руси, дескать, плохо писали историю. Усомнимся. Ордынцы писали хорошо и много. Например, создали значительную часть Ветхого Завета, включая Пятикнижие, см. «Библейскую Русь». Вот только в эпоху Великой Смуты и раскола Империи не смогли удержать за собой крупные блоки своей собственной истории. Их у нас отобрали и приписали другим. А взамен нам придумали и оставили в наследство «мрачное татарское иго». До сих пор напористо преподают в школах.

Забелин писал: «На старый русский быт мы смотрим или иноземными или новоцивилизованными глазами и очень многого в этом быту совсем не понимаем» [56], с. 685.

Итак, многие наши современные и глубоко укоренившиеся представления о прежней русской истории основываются на высказываниях иностранцев XVI–XVII веков. Подобные свидетельства, конечно, ценны как уцелевшие воспоминания далекой эпохи. Но в то же время они могли быть иногда далеко не беспристрастными, а особенно в эпоху раскола Империи. Некоторые из реформаторов ненавидя метрополию, то есть Русь-Орду = Израиль, и в то же время все еще опасаясь ее, могли не жалеть черных красок. Вот что простодушно пишет Забелин, доверчиво цитируя снисходительно-критические поздние западноевропейские свидетельства. «ПЕЧАЛЕН ОТЗЫВ ОЧЕВИДЦЕВ-ИНОСТРАНЦЕВ О НАШЕМ СТАРОМ ОБЩЕСТВЕ. «Нисколько не заботясь об изучении достохвальных наук, говорит Олеарий… русские, весьма естественно, в собраниях своих почти никогда не заводят речи об этих предметах… Обыкновенно ведут они речь о сладострастии, о гнусных пороках, о прелюбодеяниях… передаются разного рода постыдные сказки… НЕВОЗМОЖНО ВООБРАЗИТЬ ДО КАКОЙ СТЕПЕНИ ПРЕДАЮТСЯ ОНИ ЧИСТО ЖИВОТНЫМ ПОБУЖДЕНИЯМ… Пьянству они преданы сильнее всякого другого народа на свете» [55], ч. 2, с. 240.

Адаму Олеарию увлеченно вторит и Корнелий де Бруин: «Русские веселятся с каким-то зверским довольством зрелищем людей умалишенных и разных калек и уродов, особенно когда оные находятся в опьянелом положении». Цит. по [55], ч. 2, с. 259. И так далее и тому подобное.

Рассуждая об этом, Забелин пытается понять — почему жители старой Руси были такими тупыми алкоголиками, в общем-то животными, если верить описаниям Олеария, де Бруина и некоторых других.

По-видимому, в российском обществе XVII–XVIII веков шла серьезная и во многом скрытая от посторонних взоров борьба между раздробленными силами прежней Руси-Орды и новыми реформаторскими и оккупационными течениями, возглавленными Романовыми. Одной из опор яростного сопротивления задавленной ордынской оппозиции, был, вероятно, известный Домострой XVI–XVII веков, особенно громко звучавший в XVII веке. На рис. 9.3 мы приводим список Сильвестра «Домострой», датируемый последней четвертью XVI века. Домострой поставил во главу угла аскетическую идею; причем в обстановке тяжелой борьбы с «западным прогрессом» проповедь аскетизма иногда приобретала крайние, резкие, черты.

Рис. 9.3. Сильвестр. «Домострой». Список последней четверти XVI века. Л. 43. Взято из [89], кн. 4, часть 1, с. 444.