Царевич Дмитрий. Тайна жизни и смерти последнего Рюриковича. Марина Мнишек: исторический очерк

Здесь история набрасывает покров на ее дальнейшую судьбу. Заруцкий умер в Москве на колу, 4-летнего сына Марины повесили. Что касается самой Марины, достоверно известно лишь то, что она умерла, но каким образом и где – об этом сохранились одни противоречивые предания. Летописец коротко замечает, что «Маринка умре на Москве». Однако в Коломне существует предание, согласно которому Марина была сослана сюда, содержалась в заточении в одной из башен, где и умерла «с тоски по воле». Польские хроникеры того времени убеждены, что ее задушили или утопили. Самборские бернардинцы считали, что Марину утопили в проруби вместе с отцом Антонием, а ее сына московское правительство передало Сигизмунду; он стал воспитанником иезуитской школы, но всю жизнь прозябал в безвестности. Во всяком случае, этот разнобой в свидетельствах современников отлично отражает глубокое равнодушие и забвение, которыми было окружено имя Марины в конце ее жизни.

Такова была судьба знаменитой шляхтенки и московской царицы Марины Мнишек, испытавшей все – от царского величия до кандалов и темниц, поменявшей под видом супружеской верности трех мужей и в течение нескольких лет заставившей говорить о себе людей на огромном пространстве от Самбора до Яика и от Новгорода до Исфагана. В народной памяти она осталась «Маринкой, безбожницей и еретицей», колдуньей, умевшей обращаться в сороку. В одной песне о Гришке Расстриге поется:

А злая жена его, Маринка-безбожница,

Сорокою обернулася,

И из палат она вон вылетела…

Пушкин был более великодушен, видя в Марине «самую странную из всех хорошеньких женщин, ослепленную только одной страстью – честолюбием, но в степени энергии бешенства, какую трудно и представить себе».

Волею обстоятельств, а еще более собственной волей Марины каждая ее победа оборачивалась поражением Русской земли, и русский народ ради сохранения своей свободы и независимости должен был желать гибели этой женщины – как-никак законной московской царицы. В судьбе Марины личность и история в очередной раз сошлись в непримиримом, трагическом поединке.

И, помня об этом, не будем «патриотически» торжествовать над поражением злой, надменной и несчастной женщины, а скажем с нашей русской незлобивостью, которая отнюдь не сродни беспамятству: Бог ей судья.