Царевна

Ни на какую Косую Аллею мне не надо, во-первых, я и так на ней, во-вторых, сами все принесут, не маленькие. Вместо сундука — чемодан со всеми теми же функциями и защитой от досмотра. Причем защита от Гринготтса, а они на взлом очень нехорошо смотрят. Ну и оружие, гранаты мои любимые в специальном кошеле…

— Зачем тебе столько? — интересуется ротмистр, ибо товарищи — они все на «ты».

— Растяжки делать, — улыбаюсь я, — никто же, идя в сортир, щит на себе не держит?

— Коварно, — кивает он. — Ну тогда набирай на здоровье.

Ствол мне заменили, теперь эту пулю не всякий щит удержит. Случись бой — мало не будет никому. Странно, но существование лимонников игнорируется по факту, что само по себе очень интересно. Тем не менее мне на это… Далеко и надолго. Интересно, что результатов проверки с Родины все еще нет, но ротмистр говорит — такое случается, поэтому нервничать не о чем.

Впереди у меня Хогвартс, и какой он, кто знает. Гоблины, узнавшие, что Поттеры живы, вмиг заморозили все их счета, полностью заблокировав сторонний доступ. Но вот узнав, кем была в девичестве мать моя, женщина, в чем я одно время сомневалась, потому что не может женщина бросить своего ребенка, я уже вполне ожидаю увидеть метку на руке, как минимум, Джеймса, а это значит, что Снейп совсем не как в моих фанфиках, а враг. Он не мог не знать.

Вообще смешная ситуация. Меня породила Лили от Джеймса, но при этом я не Поттер, а вообще не пойми кто. Правда, у ротмистра есть идея, которой он отказался делиться пока, но мне и не к спеху. В любом случае, я свою роль уяснила, только одно не поняла — зачем надо было так мучить ребенка. Вот этот момент от меня ускользает совершенно.

— Это просто, товарищ старший лейтенант, — отвечает мне командир пластунов. — Ты бы потратила силы на заживление и попытку двигаться, в результате сильно ослабла магически.

— Тогда их хозяину было бы проще, — понимаю я. — А после смерти никакой гадости во мне не осталось?

— Ну почему же нет? — удивляется русский офицер. — И крестраж, и зелья в тебе оставались, первому вообще наплевать, где находиться, а зелья — это жидкость. Но гоблины подсуетились, поэтому теперь ты чиста.

— Какая хорошая новость… — задумчиво отвечаю я.

К этому году, если он будет таким же, как в каноне, я готова — очки против взгляда василиска, две пары, и уменьшенный гранатомет со специальными боеприпасами. Так что, в случае чего, никакого меча не будет, а будет вполне удобная штуковина. Ну а потом посмотрим, кто здесь самый умный.

— Мила! — обращается ко мне по старому позывному Змей. — Мы тебе кроме стандартной, допросную аптечку по возрастам положим. Тебе точно пригодится.

— Ой, спасибо, мальчики! — расцветаю я в улыбке, принявшись обнимать и целовать присутствующих. Это же такой подарок!

— Какая девчонка будет радоваться допросной химии и гранатам, — вздыхает ротмистр.

— Наша девчонка! — отвечает Змей, а потом вдруг сгребает меня в охапку и бросает вверх, как маленькую.

И я визжу, как маленькая, потому что мне двенадцать и всего этого в моей жизни не было. Не было ласки, опоры, нежности… Ничего не было. Змей, которому я рассказала свою историю, только качает головой. И остальные офицеры просто берут меня под крыло, обращаясь не только как с боевым товарищем, но и как с дочкой, отчего хочется стать очень маленькой. Но у меня есть задача — найти и уничтожить мою кровь, поэтому ограничений нет никаких, а есть враги. И этим врагам будет кисло, потому что убивать я умею, а возвращаться мне отныне уже есть куда.

Проходит день, за ним еще один, и вот пора уже прощаться. Я долго обнимаюсь с Нежноглазой, называя ее мамой, против чего гоблинша не возражает, а потом приходит пора прощаться с ребятами.

— Живи, малышка! — просит меня Змей. — Мы ждем тебя.

— Будь жив, — отвечаю я ему привычной фразой.

— Если что, мы этот Хогвартс… — еще один офицер показывает, что будет со школой, а я улыбаюсь.

Здесь я обрела маму. Пусть Нежноглаза из совсем другого народа, но она настоящая мама, такая, о какой мне мечталось холодными детдомовскими ночами. Здесь у меня друзья, для которых я сестра, а кто-то и дочерью воспринимает. Здесь мой дом. Как бы странно это ни звучало, но это единственное место, где меня любят и ждет, а потому — горе английским магам, потому что мне есть за что сражаться.

Пытавшиеся лишить меня смысла жизни твари заплатят за все. За каждую слезинку убитой ими девчонки заплатят грязные твари, что хуже фашистов. Я в последний раз проверяю снаряжение, оружие, поправляю форму, на которую накинута мантия, и готовлюсь уходить, в последний раз окинув ребят взглядом. Впервые, по-моему, я ухожу в одиночный поиск, а разведка прикрывает тыл. Что же, и такое бывает.