Царевна Софья и Пётр. Драма Софии

В то же время, с другой стороны, султан-нуредин напал со своим отрядом на казаков Сумского и Ахтырского полков, бывших под начальством Емельяна Украинцева, думного дьяка или государственного секретаря. Он очень плохо знал военное дело и, как настоящий москвитянин, до того испугался, что не устоял против татар. Они ворвались в обоз, перерезали лошадей, трупы которых мешали затем отряду спасаться бегством, разграбили возы, прошли даже в средину лагеря и увлекли с собою 20 пушек, вполне снаряженных и готовых к делу[179]. Одним словом, если бы боярин Долгоруков не выдвинулся со своим отрядом, казаки были бы решительно разбиты.

На Шереметева напал в то же время другой отряд татар, который и пробился было до обоза; но он сам сумел защититься лучше Емельяна и принудил татар к отступлению, выказав здесь отличную храбрость, так как он человек с великими достоинствами, но только смертельный враг Голицына, который был бы рад, если бы Шереметев потерпел поражение и погиб бы, что действительно и могло случиться, если бы к нему не подоспела быстрая помощь[180]

.

Когда таким образом татары были отбиты, успев, однако же, ограбить обоз и захватить добычу, армия двинулась вперед, с целью достигнуть местности, в которой можно было бы получить воду. На другой день она двинулась к Каланчаку, и так как найдено было неудобным вести конницу отдельно от обоза, то приказано было соединить ее с последним, и все разделенное до сих пор войско соединилось в один отряд, имевший более 200 000 возов, которые составили каре. Обоз же прикрыт был артиллерией и пехотой, которая несла на плечах палисады для того, чтобы быть более подготовленной к устройству, в случае нужды, ретраншемента[181].

Во время, как москвитяне двигались в таком порядке, татары явились было опять, но осмотрев армию со всех сторон и видя, что конница, которую они полагали найти отделенной, присоединена к обозу, удовольствовались тем, что держали москвитян в страхе. Затем они удалились, чтобы позаботиться о защите Перекопа, который, как они полагали, должен был подвергнуться нападению этого многочисленного неприятеля.

В этот день москвитяне стали на Каланчаке и на другой — перешли вброд эту реку. Не встретив здесь татар, они ободрились, а некоторые из них, оставив обоз, взошли на холм, с вершины которого Перекоп казался им объятым дымом и пламенем, так как татары сами зажгли предместье города Ор, боясь, что москвитяне завладеют им. 16-го мая войско двинулось далее, по направлению к Перекопу, и остановилось на расстоянии пушечного выстрела, имея направо Черное море, налево же — степи. Татары не стреляли в москвитян из города, так как за большим расстоянием не могли причинить им вреда, но беспрестанно палили с башни, стоявшей на берегу Черного моря.

Когда москвитяне подошли к Перекопу, было 10 или 11 часов утра, и все надеялись, что ночью будет предпринят штурм на Перекоп или его валы. Но вечером, когда офицеры ожидали приказаний, все были изумлены, услышав, что на другой день положено отступать. Отступление москвитян было столь неожиданно, что надо рассказать о причинах его.

Когда московское войско стало близко к городу, ногаи и калмыцкие татары, подданные московского царя, бывшие разведчиками, часто выезжали на бой с перекопцами. Один из ногаев, служивший хану, увидел нечаянно знакомого ему москвитянина и закричал ему издали на своем языке: «Из-за чего мы боремся? Почему не скажешь ты своему боярину, чтобы он помирился с ханом?» Москвитянин отвечал, что если бы боярин был уверен в желании хана заключить мир, то и он, вероятно, изъявил бы согласие, но что если хан действительно желает мириться, то он может послать от себя кого-либо, чтобы переговорить об этом. «Хорошо, — сказал перекопский ногаец, — ступай же к своему боярину или генералу и уверь его, что если он желает мира, то хан согласится на него». Московский ногаец[182] явился к Голицыну, рассказал все, что слышал от татарина, и нашел генерала расположенным вступить в переговоры и воротиться без пролития крови.

Голицын приказал написать письмо от имени московского ногайца к его знакомцу приблизительно в таких выражениях: «Я донес боярину Голицыну о том, что мы с тобою говорили, и он очень рад идти на примирение, поэтому пусть пришлют к нему кого-либо, кто изложил бы доводы и требования хана». Письмо было передано первому показавшемуся из Перекопа татарину и принесено хану, который был в раздумье и советовался в то время с своими мурзами, как им избавиться от страшного неприятеля.

Прочитав письмо, хан послал спросить у Голицына, с согласия ли его оно писано, и, получив утвердительный ответ, отправил мурзу Сулешева[183], москвитяне же прислали заложником одного дворянина, Змиева[184]. После этого начали договариваться, причем москвитяне поставили пять следующих условий: татары должны отдать всех русских пленников, прекратить нападения на царские области, отказаться от 80 000 экю дани, ежегодно платимой москвитянами, не нападать на Польшу и не помогать туркам[185].