Царица Армянская

Багарата Дола как-то понимали его.

Царевич приказал, чтобы половина арцахских конников и приданный им

полк с тыла налетели на осаждающего город противника и уничтожили его.

Неожиданность удара сулила безусловный успех.

Каш Бихуни незамедлительно исполнил приказ: войска были подготовлены

к бою и скоро выступили.

Подойдя к вражьему стану, они поначалу наткнулись на черные шатры, в

которых, как оказалось, стервятники пооставляли своих жен, детей и все

награбленное. Тут же сбились бесчисленные отары овец, стаи собак. Мужчин

не было, они рвались в крепость, осаждали Бойлакан.

Войско Каранни своим появлением повергло вражий лагерь в панику. И

конники и воины на колесницах стали крушить шатры и давить всех насмерть.

Осажденные бойлаканцы, увидев с крепостных стен царское знамя и узнав

своих конников, подняли радостный крик.

Неожиданность удара с тыла и героическая отвага армян сделали свое

дело. Противник стал сдавать позиции. Ну и, надо признаться, вооружен он

был из рук вон плохо. С луками да палками перед конницей и боевыми

колесницами не устоишь.

Тем временем распахнулись крепостные ворота, и из них лавиной

вырвался полк воинов Багарата Дола. Теперь враг уже был между двух огней,

и поражение его стало неизбежным.

Каранни приказал не убивать только малых детей и девочек-подростков,

а всех остальных уничтожить.

Резня продолжалась до вечера. Враг сделал несколько попыток

прорваться из окружения, но ему это не удалось.

К ночи все было кончено.

Жрецы развели костры и стали подбирать и сжигать тела убитых врагов.

К шатру царевича подкатил на колеснице Багарат Дола. И хоть был он

устал и измучен, лицо сияло торжеством.

С благодарностью бросившись на колени перед Каранни, он воскликнул:

— Да будет вечной помощь богов тебе, благословенный государь мой,

богоравный Каранни! Никогда и ничем не оплатить мне твоего великого

благодеяния!

Престолонаследник поднял его, крепко обнял и предложил сесть.

— Как это, однако, вышло, брат Багарат Дола, что нечестивцы осадили

твой город?

Человек хоть и не первой молодости, властитель Арцаха был польщен,

что царевич назвал его братом.

— Они довольно часто прорываются к нам, божественный. Мы в вечной

схватке с этими мерзавцами, как на огне жаримся. Нет на них ни бога, ни

дьявола. Ничем не занимаются. Ни землю не обрабатывают, не сеют, не пашут.

Только грабежом и живут.

— И много бедствий причинили?

— Все посевы перепортили, разрушили несколько деревень, народу

поубивали видимо-невидимо. Я вышел к Ерасху, чтобы там их остановить, да

вот не удалось. Большая часть конницы встречала тебя... Пришлось

оттянуться и закрыться в стенах Бойлакана. Очень своевременно боги послали

нам тебя!

Каранни как мог утешал его и велел устроить праздник в честь победы.

Каш Бихуни привел к царевичу троих пленных вражьих военачальников. И

хотя это были сильно обросшие здоровяки, вид у них был жалкий.

Каранни с любопытством оглядел их, сам подал каждому напиться и

спросил:

— Откуда вас принесло к нам?

— Из степных далей.

— А зачем явились?

Пленники с удивлением переглянулись.

— Воевать пришли...

— За что воевать?

— Ну как так — за что?.. Мы войной добываем свой хлеб. Война — это

наша жизнь!

— И много вас?

— Много. Целых полмира населяем.

— А как велик мир, половиной которого вы владеете?

— Сколько можешь пройти, это и есть весь мир, — ответил один из

пленников. — Сколько твоя стрела пролетит...

Было уже за полночь, когда вступили в город. Все прямиком направились

в храм для жертвоприношения, а затем до рассвета пировали.

* * *

Всю ночь двери храма оставались открытыми. Никто их не охранял. Даже

воины, из боязни темноты, не входили туда. Девять колонн высились перед

входом. Днем все тут было украшено цветами и омыто водой священной реки

Тер Мадон, вокруг били в барабаны, отгоняя злых духов, чтобы не проникли в

Нерик.

Мари-Луйс не спалось и было очень беспокойно. Перед глазами стоял

Таги-Усак и рядом с ним дочь Миная Нуар.

Из Мецамора астролог вернулся вроде бы довольный и гордый собой.

Рассказал подробности встречи с престолонаследником, рассказал и о том,

как, выполняя его приказ, отправил к нему одну из его сестер, которая

должна стать женою мецаморского горнового. Мари-Луйс слушала все вполуха.

Сейчас, когда подозрения скребли ей душу, она молила богиню

Эпит-Анаит, чтобы та освободила ее от дум о Таги-Усаке. Но похоже, что

богиня отвернулась от нее, не внимает молитвам.

— О безжалостные боги!..

Мари-Луйс посмотрела на безмятежно спавшую девушку-приемыша,

предназначенную в жертву этим безжалостным богам, и подумала: «Хоть ты

помоги мне своей чистотою вырвать занозу из сердца!» Царица чувствовала

себя безутешной и отринутой всеми изгнанницей.

Надежда вновь затеплилась в ней на исходе второго месяца

паломничества.

Опять гремели барабаны, оглушая вся и всех, в хороводах кружились

юноши и девушки с венками из белых цветов на голове. В веселье все

перемешались: и армяне, и хетты. И были словно безумием охваченные.