Царица Проклятых

Однако я возвращаюсь к своему рассказу. В нашем роду ведьмами были в основном женщины. В других семьях эта способность может переходить как к женщинам, так и к мужчинам. Иногда она в полную силу расцветает в ком-либо без всякой, казалось бы, очевидной причины.

Так или иначе, мы принадлежали к очень старому семейству ведьм. Мы могли насчитать пятьдесят поколений, до так называемого Времени до прихода луны. То есть мы претендовали на то, что наша семья существовала с незапамятных времен, когда луна на ночном небе еще не появилась.

В легендах нашего народа говорилось о приходе луны и сопутствующих наводнениях, грозах и землетрясениях. Было ли так на самом деле, я не знаю. Мы также верили, что наши священные звезды – это Плеяды, или же Семь Сестер, что все благословения исходят от этого созвездия, но почему – я не знаю или же не помню.

Сейчас речь идет о древних мифах, о верованиях, которые к моменту моего рождения были уже стары. А те, кто общается с духами, по вполне очевидным причинам становятся большими скептиками.

Но даже сегодня наука не может ни отрицать, ни подтвердить легенды о Времени до прихода луны. Появление луны и ее гравитационного поля используется теоретиками, чтобы объяснить изменение расположения полюсов и поздний ледниковый период. Может быть, в старых легендах есть доля истины, которая когда-либо прояснится для всех нас.

Итак, мы происходили из старинного рода. Наша мать была могущественной ведьмой, и духи открывали ей множество тайн, читая по своему обыкновению мысли других людей. И она умела воздействовать на беспокойные души усопших.

В нас с Мекаре ее сила, казалось, удвоилась, как часто случается с близнецами. То есть каждая из нас была вдвое сильнее матери. А наша общая сила была практически неизмерима. Мы с колыбели разговаривали с духами. Они окружали нас во время детских игр. Будучи близнецами, мы разработали собственный секретный язык, которого не понимала даже наша мать. Но духи его знали. Духи понимали все, что мы говорили; они даже умели отвечать нам на нашем тайном языке.

Поймите, я рассказываю все это не из гордости. Она здесь ни при чем. Я рассказываю вам об этом, чтобы вы поняли, чем мы были друг для друга и для нашего народа до того, как на наши земли пришли солдаты Акаши и Энкила. Я хочу, чтобы вы поняли, как родилось это зло – создание тех, кто пьет кровь!

Наш великий род с незапамятных времен обитал в пещерах горы Кармел. А наши люди всегда разбивали лагеря в долине у подножия горы. Они пасли коз и овец. Но иногда они охотились; а также выращивали некоторые злаки – для изготовления наркотиков-галлюциногенов, которые мы принимали, чтобы войти в транс (это было частью нашей религии), и для варки пива. Дикую пшеницу, произраставшую там в изобилии, они просто скашивали.

Наша деревня состояла из круглых домиков из глиняных кирпичей под соломенными крышами, но другие деревни выросли в небольшие города, а в некоторых войти в дом можно было только через крышу.

Наш народ производил очень необычные гончарные изделия, которые возили на продажу в Иерихон, на рынок. Оттуда они привозили ляпис-лазурь, слоновую кость, благовония, зеркала из обсидиана и прочие красивые вещи. Конечно, мы знали и другие города, такие же большие и прекрасные, как Иерихон, но эти города ныне полностью погребены под землей, и, возможно, их уже никогда не найдут.

Но в целом мы были простым народом. Мы знали, что такое письменность – то есть саму концепцию. Но нам и в голову не приходило ею пользоваться, ибо слова обладали великой силой, и мы не смели записывать свои имена, проклятия или известные нам истины. Если кто-то узнает твое имя, то он сможет вызвать духов, чтобы проклясть тебя; в трансе он сможет покинуть свое тело и прийти к тебе. Кто знает, какую силу можно вложить в его руки, если он сможет написать твое имя на камне или на папирусе? Даже тем, кто этого не опасался, письменность казалась чем-то как минимум безвкусным.

А в больших городах письменность в основном использовалась для финансовых записей, которые мы, конечно же, могли хранить в памяти.

Фактически все знания нашего народа хранились в нашей памяти; жрецы, совершавшие жертвоприношения богу быка – в которого мы, кстати, не верили, – передавали свои традиции и верования по памяти, а молодых жрецов обучали при помощи зубрежки и стихов. Естественно, семейная история тоже рассказывалась по памяти.

Однако картины мы рисовали; они покрывали все стены храмов быка в деревне.

А моя семья, всегда проживавшая в пещерах горы Кармел, испещряла стены потайных гротов рисунками, которых никто, кроме нас, не видел. Таким образом мы делали своего рода записи. Но очень осторожно. Например, я никогда не рисовала ни себя, ни сестру, пока не разразилась катастрофа и мы с сестрой не стали тем, кто мы есть сейчас.