Зайдата.
О, да, конечно. Разве она не супруга твоя?Князь Георгий.
Конечно, она захочет быть моей возлюбленной. А если и не захочет, я заставлю ее. Ведь у меня достаточно для этого власти, Зайдата.Зайдата.
Царица не любит меня. И Юанату и Софиат, которых ты также называл своими возлюбленными, она не любит.Князь Георгий.
Все мы слуги царицы. Помни это.Юаната.
Ты верно радуешься тому, что царица приезжает.Князь Георгий.
Тише, Юаната. Сама ты царица, и нет царицы, подобной тебе.Зайдата.
А подобной мне?Князь Георгий.
И тебе.Софиат.
А мне?Князь Георгий.
И тебе также. Право же, так.Зайдата.
Все это ты говоришь нам уже многие годы, но не думаешь этого. Одно ты думаешь: что нет ни единой, подобной царице.Князь Георгий.
И ты должна так думать, Зайдата. Садится. Входит священник.Князь Георгий.
Готово ли у вас, девушки?Зайдата.
Мы идем. Девушки и слуги уходят.Священник.
Ты звал своего слугу?Князь Георгий.
После паузы. Садись.Священник
садится. У тебя сегодня мрачный вид, Георгий. Ведь царица приезжает: ты всегда этому радуешься.Князь Георгий.
Сегодня я должен на что-нибудь решиться.Священник.
И да будет твое решение решением добрым.Князь Георгий.
Я первый слуга царицы, я начальник ее войска и я одерживал великие победы. Не правда ли?Священник.
Это правда.Князь Георгий.
Но я все-таки не царь.Священник.
Да, ты не царь. Это — нет.Князь Георгий.
Я не царь. Я только отец ее детей, ее сына и дочери. Когда я стою перед царицей, я должен держать шапку в руках. Что может думать женщина о мужчине, который стоит перед нею с шапкой в руках… Жестко. Она должна думать обо мне с пренебрежением.Священник.
Ты преувеличиваешь.Князь Георгий.
Ты понимаешь ли, священник: я завоевал Трапезунд, и Эрзерум, и Ани, и все-таки я — слуга моих детей.Священник.
Я говорю тебе, что ты преувеличиваешь, князь Георгий.Князь Георгий.
Вовсе я не преувеличиваю, ты этого не понимаешь. Я охотно буду слугой детей моих, но быть рабом царицы я не хочу.Священник.
Рабом? Неужели она сказала?..Князь Георгий.
Три ночи тому назад я захватил в плен Товинского хана; но я не могу покончить с ним, чтобы не навлечь на себя гнев царицы. Он ждет решения царицы. Я держу его там. Показывает на обитую железом дверь.Священник.
Царица дарует ему жизнь?Князь Георгий.
Видишь ли! Потому что не я царь. С силою. А почему бы мне не быть царем? Супруга моя из рода Баграта, и я тоже из рода Баграта, мы одного племени. Но она единственное дитя Георгия Третьего — и вот она стала царицей; если бы мой отец был царем, я был бы его наследником.Священник.
Это правда.Князь Георгий.
Никто из вас не знает, что значит быть супругом царицы. Если я приказываю что-нибудь сделать, меня спрашивают: это велела сделать царица? Смотри: вот цветы для царицы. Герольды трубят, когда она проходит. Солдаты отдают ей честь. А я между тем — князь Георгий.Священник.
Великое горе терпишь ты в собственном доме.Князь Георгий.
А можно ли меня в чем-нибудь упрекнуть? Разве я не велю девушкам закрывать лицо, чтобы они не ввели меня в соблазн?Священник.
И ты поступаешь правильно. Ибо Зайдата подобна огню.Князь Георгий.
Да, и Зайдата тоже. Но, скорее, Софиат подобна огню.Священник.
Да, и она; все они подобны огню.Князь Георгий.
Откуда ты это знаешь?Священник.
Я этого не знаю. Я их только слышу в купальне; они там играют друг с другом и болтают.Князь Георгий.
Я, слава Богу, никогда не был с ними в купальне.Священник.
Никогда? Ну, конечно, нет, ведь тебе принадлежит царица.Князь Георгий.
Принадлежит ли она мне?Священник.
Конечно, принадлежит. Любопытно. Разве ты не обладаешь царицей?Князь Георгий.
Конечно, она моя. У меня есть власть, чтобы обладать ею, и царица не любить никого, кроме меня; как же я мог бы не обладать ею!Священник.
Правда.Князь Георгий.
Но иногда, священник, ко мне заползают мысли, — и нет в них ни кротости, ни мягкости. Есть ли этому прощение?Священник.
Да, есть.Князь Георгий.
Зло в том, что царица всегда смотрит на меня холодно. Довольно зла она могла бы мне принести и тогда, когда бы взгляд ее был горяч.Священник.
Взгляд царицы не бывает горяч ни для кого другого.Князь Георгий.
Но ведь я князь Георгий, а не кто-нибудь другой; этого никто не должен был бы забывать… Только что тут был солдат с вестями из лагеря. Он не преклонил колена, когда говорил со мной.Священник.
Он не преклонил колена?Князь Георгий.
А ведь он сделал бы это перед царицей; он сделал бы это и перед калифом Востока. Одну минуту мне пришла мысль снести ему голову.