Царская охота

— Так мало? — я удивился настолько, что тут же сосредоточился на разговоре, заставив разгорающееся возбуждение пока спрятаться куда подальше. — А почему так мало?

— За Уралом не считали, а до Урала вот так, — Филиппа нахмурилась. — Бидлоо сказал, что, скорее всего, больше, но те не берут денег за услуги и оплата идет по типу «сколько не жалко», поэтому им удалось укрыться. Император Петр, твой дед велел создать этот реестр для того, чтобы можно было отследить, кто из них умерщвляет младенцев…

— Что? — я тупо смотрел на нее, пытаясь понять, она сейчас шутит, или…

— А ты не знаешь? — Филиппа задумалась. — В 1710 году твой дед издал последовательно несколько указов. Он велел открыть гошпитали при церквях, ты только расширил это поле деятельности, а вообще необходимо провести ревизию и выявить, в чем нуждаются эти госпитали…

— Сколько их? — невольно вырвалось у меня.

— В 1715 году, когда мы с тобой родились, было уже пятьсот четыре. Сколько сейчас – не знаю, — Филиппа снова нахмурилась. Видно было, что она конкретно заинтересовалась этой темой. — Знаешь, я подняла все указы и доклады того времени, это было грандиозно задумано и сейчас медицина стала бы лучшей во всем мире, если бы эту задумку не перестали развивать дальше. Такое ощущение, что ее просто бросили.

— Это было весьма характерно для моего деда, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Бросать очень хорошие начинания на середине пути. Как они выживают? Кто их финансирует?

— О, а вот здесь тоже твой дед постарался сделать так, чтобы даже после того, как он перестал заниматься гошпиталями, они не развалились на части. В общем, финансирование состоит из трех частей. Во-первых, десятую часть пожертвований те церкви, у которых основаны гошпитали, отдают на их содержание, во-вторых, весь венечный сбор идет туда, ни копейки казна себе не забирает, он прямиком из церковной казны идет в гошпитали, и, в-третьих… — Филиппа закусила губу. — Ты знал, что каждый, у кого идет повышение звания обязан выплачивать по сто рублей на содержание гошпиталей? — я медленно покачал головой. — Причем, это сначала касалось только духовенства, а потом вообще всех. Ну и все имения, кои остались от раскольников идут на содержание этих гошпиталей. До 1718 года все шло хорошо, а потом начались неприятности, — Филиппа задумчиво протянула руку и снова провела пальчиком по моему животу, наблюдая за сокращением мышц.

— Почему я этого не знал? — я заложил руки за голову и снова начал смотреть на потолок.

— Потому что думал, что все совсем плохо, — Филиппа пожала плечами. — Но это не так.

— А почему я так думал? — я ведь действительно думал, что в российской медицине все просто ужасно… неужели я ошибся и еще можно перехватить то, что начал и по привычке бросил дед, но что уже дало, как оказалось неплохие всходы и даже кое-где плоды.

— Потому что вокруг тебя только иностранные доктора, а с ними-то и созданы проблемы. Император Петр издал следующий указ, в котором призывал иноземных медикусов приехать в Россию и клал им такой доход… отказаться было сложно и многие приехали. Вот только следом было озвучено одно требование – каждый медикус должен был брать до десяти учеников из русских и обучать в течение двух-трех лет, отпуская со званием лекарь. И когда первые и вторые потоки лекарей разбежались по гошпиталям, иноземцы внезапно поняли, что остаются не у дел. Потому что лекари, вроде даже не доктора – они были лучше. Наблюдательнее, гибче и не столь консервативные. Несколько молодых лекарей даже начали травы изучать коими простой люд лечится, и организовывать аптеки при гошпиталях. Приглашенные доктора начали писать доносы и заниматься вовсе не лечением, а тем, чтобы как можно больше унизить собственных учеников. Я не знаю, что в итоге сделал твой дед, но поэтому иноземцы если и приезжают, то стараются попасть в армию, там не надо брать учеников и лечить плебеев.

— А про лекарей мы все просто забыли, а ведь они прекрасно могут передавать свой опыт дальше, — я прикрыл рукой глаза. Это просто уму непостижимо. А ведь я знал откуда идет название «богадельня», знал и просто не придал значения, дважды идиот. У меня вон, почти посреди Москвы гошпиталь для инвалидов войны почти построен, нет, чтобы поинтересоваться о том, как дело со всем остальным обстоит. Да и Синод хорош, нет чтобы меня поправить. Хотя, они-то как раз может и восприняли мое предложение как продолжение реформы, поэтому почти не спорили, плечами только пожимали, у них же эти «нововведения» почти полвека уже процветают, точнее медленно загибаются. — И что там с умерщвлением детей и как с этим связаны повитухи?