Царская Россия во время мировой войны

После разговора с Сазоновым я отправляюсь к главнокомандующему, поезд которого расположен в нескольких метрах отсюда.

Великий князь принимает меня в обширном и комфортабельном кабинете, устланном медвежьими шкурами и восточными коврами. Со своей обычной откровенностью и решительностью он говорит мне:

– Я должен побеседовать с вами о важных вещах.

Это не великий князь говорит с господином Палеологом, это – главнокомандующий русскими армиями оффициально обращается к французскому послу. В качестве главнокомандующего, я должен вам заявить, что немедленное содействие Италии и Румынии требуется повелительной необходимостью. Не толкуйте, все же, эти слова, как вопль отчаяния. Я остаюсь убежденным, что с Божью помощью мы победим. Но без немедленного содействия Италии и Румынии война продолжится еще очень долгие месяцы и будет сопровождаться ужасным риском.

Я отвечаю великому князю, что французское правительство не переставало увеличивать свои старания, дабы приобрести нам содействие Японии, Греции, Болгарии, Румынии, Италии – г. Делькассэ стучался во все двери. В данный же момент он ухищряется, чтобы увлечь румынское и итальянское правительства. Но я не скрываю, что притязания России на Константинополь и проливы сделают, может быть, невозможным вступление этих двух правительств в наш союз.

– О, это – дело дипломатии… Я не хочу об этом ничего знать… теперь побеседуем откровенно.

Он предлагает мне папиросу, усаживает меня рядом с собой на диване и задает мне тысячу вопросов относительно Франции; дважды он мне говорит:

– Я не нахожу слов, чтобы выразить восхищение, которое мне внушает Франция.

Ход разговора приводит нас к течению войны. Я передаю великому князю то, что император только что сообщил мне относительно плана об общем наступлении на Силезию по ущельям Одера и Нейссы.

– Признаюсь вам, что мне стоит некоторого труда примирить этот проект с тревожными перспективами, которые мне открыло ваше заявление.

Лицо великого князя внезапно темнеет:

– Я никогда не позволю себе оспаривать мнение его величества, кроме тех случаев, когда он сделает мне честь спросить моего мнения…

Нам приходят сказать, что император ждет нас к чаю.

Великий князь ведет меня с собой. По пути он показывает мне свой вагон, помещение, столь же остроумно устроенное, сколь и комфортабельное. Его спальня, освещаемая четырьмя окнами, на одной стороне вагона, заключает в себе лишь очень простую мебель; но стены совершенно покрыты иконами: их, по крайней мере, двести.

После чаю император ведет меня в кинематограф, устроенный в сарае. Длинный ряд живописных картин изображает недавние действия русских армий в областях Чopoxa и Агры-Дага.

Смотря на эти гигантские стены Восточной Армении, этот хаос громадных гор, эти остроконечные и изрезанные хребты, я постигаю, каково должно быть мужество русского солдата, чтобы подвигаться вперед в такой стране, при тридцати градусах мороза и беспрерывной снежной буре. По окончании сеанса император уводит меня в свой вагон, где я с ним прощаюсь.

В половине восьмого я уезжаю с Сазоновым в Петербург.

XVI. Сражение на Дунайце. Очищение Польши и Литвы

Суббота, 24 апреля 1915 г.

Большое наступление, о котором объявлял мне некогда в Барановичах император, – теперь началось.

В Северных Карпатах русские развивают энергичные действия против Утока, обладание которым необходимо им для того, чтобы затем итти на Краков.

Император объезжает в настоящее время галицийский фронт и вчера был во Львове.

Вторник, 4 мая.

Вот уже два дня, как германцы и австрийцы большими силами аттакуют русский фронт, на участке между Вислой и Карпатами. Они неудержимо стремятся на восток; их правое крыло уже перешло нижнее течение Дунайца, впадающего в Вислу в 15 верстах выше Кракова.

Четверг, 6 мая.

Положение русских между Вислой и Карпатами становится критическим. После очень упорных боев у Тарнова, у Горлицы, у Ясло, они спешно отходят за Дунаец и Вислок. Потери их громадны; число пленных доходит до 40.000.

Воскресенье, 9 мая.

От Утокского перевала до Вислы, т. е. на протяжении 200 верст, галицийская битва продолжается с ожесточением.

Русские везде отступают. Быстрота их отхода грозит вскоре сделать невозможным удержание позиций, расположенных на Ниде и лежащих к северу от Вислы.

Вторник, 11 мая.

В Дарданеллах англо-французы методически продвигаются, каждую ночь закрепляя окопами участки, занятые днем. Турки сопротивляются с необычайным упорством.

Русское общество интересуется малейшими подробностями боев; оно не сомневается в их конечном результате и уверено в скором конце. В своем воображении оно уже видит, как союзные эскадры проходят Геллеспонт и становятся на якоре перед Золотым Рогом и это заставляет его забывать галицийские поражения. Как всегда, русские ищут в мечтах забвения действительности.

Четверг, 20 мая.

По расчетам русского штаба силы австро-германцев, брошенные против России, насчитывают не менее 55 армейских корпусов и 20 кавалерийских дивизий. Из этих 55 корпусов три только что прибыли из Франции.

Среда, 26 мая.