Мааза Менгисте

Царская тень

Maaza Mengiste

The Shadow King

* * *

«Прекрасный и сокрушительный роман о женщинах, которые держат в руках мир, разрывающийся на части».

– Марлон Джеймс

«Великолепная книга, искусно возводящая историю в миф. А еще она невероятно затягивает, я прочел ее за два дня».

– Салман Рудши

«Менгисте достигает завораживающих высот, проливая свет на роль женщин в военное время – не только сиделок и медсестер, но еще и солдат, защищающих свою страну».

– Publishers Weekly

Моей матери

За твою любовь, за все

Моему отцу

За то, что никогда не покидал меня, даже когда тебя не стало

и Марко,

Без которого все это было бы невозможно

«…даже по смерти мы оставаться должны на бесславные песни потомкам».

«Илиада», Гомер[1]

«Горе земле, осеняющей крыльями по ту сторону рек Ефиопских».

Книга пророка Исаии, глава 18, стих¹

«Кто из богов тебе

В горький дар, дева, дал? Ужас

Кто выкликать в бреду нудит плен этих уст,

Стройный мешая лад с воплями? Кто вдохнул

Яростный в перси вихрь?»

«Агамемнон», Эсхил[2]

Пролог. Ожидание

1974

Она не хочет помнить, но она здесь, и ее память собирает кости. Она пешком и на автобусе добралась до Аддис-Абебы, идя по земле, о которой почти сорок лет не желала вспоминать. Она пришла на два дня раньше, но она дождется его, будет сидеть на земле в этом уголке вокзала, держа на коленях металлическую коробку, прижавшись спиной к стене, неподвижная, как часовой. На ней выходное платье. Волосы у нее приглажены и сплетены в аккуратные косички, она постаралась спрятать длинный шрам, который уродует ее шею у основания и проходит по плечу, будто сломанное ожерелье.

В коробке его письма, le lettere, ho sepolo le mie lettere, e il mio segreto, Hiruit, anche il tuo segreto[3]

. Segreto, секрет, меестир[4]. Ты должна сохранить их для меня до нашей новой встречи. А теперь иди. Ватене.[5] Поспеши, пока они тебя не схватили.

Здесь вырезки из газет, на которых стоят даты того времени, когда длилась война между ее страной и его. Она знает, что он уложил их по порядку: с самого начала, в 1935 году, почти до самого конца, в 1941-м.

В коробке ее фотографии, которые он снял по приказу Фучелли и подписал своим аккуратным почерком: una bella ragazza. Una soldata feroce[6]. А еще те фотографии, которые он снял по собственному желанию, мгновения, выхваченные из жизни молодой испуганной женщины, какой она была в той тюрьме за колючей проволокой, запертой в тех ужасающих ночах, от которых она никак не могла освободиться.

В шкатулке множество мертвецов, которые вопиют о воскресении.

Она пять дней добиралась до этого места. Пробивалась через пропускные пункты и нервных солдат, мимо испуганных деревенских жителей, которые шептались о грядущей революции и ожесточенных студенческих протестах. Она смотрела на шествие молодых женщин с поднятыми кулаками, вооруженных винтовками: они прошли мимо автобуса, который доставил ее в Бахр-Дар. Они посмотрели на нее – стареющую женщину в длинном непривлекательном платье, словно никогда не видели тех, кто пришел в эту жизнь перед ними. Словно женщина впервые брала в руки оружие. Словно земля под их ногами не была завоевана некоторыми из величайших воинов, каких знала Эфиопия, женщин, носивших имена Астер, Нардос, Абебех, Тседале, Азиза, Ханна, Меаза, Аинадис, Дебру, Йодит, Илилта, Абеба, Кидист, Белаинеш, Мескерем, Нуну, Тигист, Тсехаи, Мекбиб, Саба, и женщины, которую называли просто кухарка. Хирут произносила имена тех женщин, пока мимо шли студенты, и каждое из этих имен возвращало ее назад во времени, пока она не оказалась снова на растерзанной земле, где задыхалась в пороховом дыму, захлебывалась едкими ядовитыми парами.

Она вернулась в автобус, в настоящее время, только когда какой-то старик, севший рядом с ней, ухватил ее за предплечье: «Если Муссолини не смог избавиться от императора, то что о себе возомнили эти студенты?» Хирут отрицательно покачала головой. Она качает головой в настоящем времени. Она проделала такой долгий путь, чтобы вернуть эту коробку, чтобы избавиться от ужаса, непрошено возвращающего ее назад. Она приехала, чтобы отдать этих призраков, прогнать их. У нее нет времени на вопросы. Нет времени поправлять произношение старика. Одно имя всегда тащит за собой другое, ничто не путешествует в одиночку.