Царский венец

И всё. Он знал, что она услышит это правильно — не только как послушная дочь, но и как истинная верноподданная. И Ольга склонила голову в знак согласия. Но всё-таки взгляд её был полон отчаянной растерянности.

— Но я не смогу...

— Мы сами не знаем, Оленька, что нам дано и что до времени в нас сокрыто. Думаю, что независимость твоего характера, которая порой доставляет столько огорчений нашей дорогой мама, — да-да, дитя моё, это так! — имеет однако же и хорошие стороны. Независимость от чужих суждений и жажда испытать собственный разум вовсе не худшие качества для будущего государя. У тебя сильная воля и ясный ум. Мне передавали, что даже наш милый Волков, который так сердечно любит вас четверых, говорил: «Ольга — это Романова». Да и Татьяна поможет — посмотри-ка, как ловко у неё спорятся все дела. Думаю, вас и на престоле водой не разольёшь.

Николай хотел улыбнуться, но губы его только дрогнули, улыбки не получилось. Ольга спрятала лицо в ладонях.

— Не хочу-у! — глухо простонала она. — Пусть царствует Алексей! Пусть Господь оставит нам его! Господи, сжалься...

«И невинная кровь его будет вопиять на небо!» — нет, пророчество блаженной Паши было о чём-то другом. И глядя на плачущую дочь, Николай вновь подумал: «Неужто ещё более страшное ожидает меня?»...

* * *

«Когда я умру, я больше не буду страдать, ведь так?» — спрашивал цесаревич свою мать. «Мама, помоги мне!» — просил он, ведь раньше императрица всегда могла утешить его и найти способ облегчить его боль. Материнское сердце разрывалось на части от этого крика, но сейчас она была бессильна. Она лишь могла держать его на руках, перекладывать, пытаясь найти положение, в котором боль хоть немного утихнет, и слушать его непрекращающиеся, душераздирающие стоны. Врачи говорили о возможном заражении крови. Поначалу бедный ребёнок громко кричал, но когда силы совсем покинули его, крик сменился жалобными стонами, всё более и более хриплыми. Мальчик не мог есть и всё время старался лечь так, чтобы хоть немного ослабить мучительную боль. Иногда боцман Деревенько[3] часами носил на руках маленькое измученное существо. С каждым днём он худел и становился всё изнурённее. Алексей молил о смерти как о последнем избавлении: никто не предполагал, что восьмилетний ребёнок, отгороженный от всех печалей, знает подлинное значение слова «смерть». Он просил, чтобы его похоронили «на свету», под ясным голубым небом.

Доктора сообщили, что они бессильны помочь мальчику. Именно в этот момент императрица в отчаянии обратилась к Григорию Распутину, с которым она общалась и прежде, когда её терзало беспокойство по поводу болезни сына. Он молился, и императрице казалось, что состояние ребёнка улучшается после этих молитв.

Так случилось и сейчас. Всё изменилось в один миг. Странно и непредсказуемо. Телеграмма от Распутина: «...болезнь не опасна» — словно отогнала смерть от страдающего ребёнка. Доктора разводили руками и не могли поверить. Но верили, потому что счастливая истина не давала места сомнениям: Алексею Николаевичу действительно стало лучше, и наследник начал выздоравливать.

«Императрице казалось, что на её глазах произошло подлинное чудо: ребёнок умирал, а молитвы Распутина в буквальном смысле вернули его к жизни. Она была слишком смиренной христианкой, чтобы приписать какое-либо воздействие своим молитвам. Распутин с тех пор стал для неё святым, и она считала чуть ли не кощунством отзываться о нём иначе», — вспоминала баронесса Буксгевден.

— Почему современные люди, — рассуждала императрица, — должны быть лишены поддержки и утешения, которые были оказаны предыдущим поколениям? Святой Серафим Саровский жил не так уж давно, а Церковь канонизировала его.

Религиозная вера императрицы, искренняя и чистая, соединялась с её беззаветной любовью к сыну и желанием сохранить для России её наследника. Государыня решила, что и ей ниспослана милость встречи с современным чудотворцем и целителем. Но, к сожалению, Распутин не был преподобным Серафимом; это был лжестарец, творивший ложные чудеса: бывают чудеса от Бога, бывают от отца лжи — диавола. Обращение к Распутину стало роковой ошибкой Александры Фёдоровны.

Ведя порочную жизнь, Распутин тем не менее являлся во дворец в обличье «святого». Он умел сказать нужные слова — цитаты из Писания или поучения, которые облегчали беспокойство царской четы за сына. Распутин показывал себя с самой хорошей стороны и делал это столь убедительно, что никто не мог поверить в его низменную сущность. Поэтому, когда до императрицы доходили слухи о совсем не праведной жизни «старца», она не желала верить им, считая людскую молву клеветой на «святого». Что ж, не ошибаться свойственно лишь Богу и Ангелам — люди же подвержены заблуждениям и ошибкам; зачастую через них, путём скорбей, Промысл Божий ведёт людей к покаянию.