Царский витязь. Том 1

В это время молодые мораничи во дворе словно бы слитно колыхнулись в одну сторону. Мгновением позже сразу с двух башен, обращённых к заливу, долетел громкий свист.

– Идут! – обрадовался Лыкаш. – Учитель возвращается! Полуднём раньше, чем ждали!..

Злат оглянулся. Все не занятые обустройством походников бежали вон со двора. Туман взялся вихрями за спиной сурового стеня: первый долг Лихаря был наставнику, потом уж всем остальным.

– Не угодно ли будет благородному гостю… – начал старший державец.

Злат даже не вспомнил, вменяла ли что в таких случаях выскирегская чинность.

– Идём скорей, добрый Инберн! Встретить в воротах великого сына Владычицы, это ли не честь для меня!

Вывалившись обратно на снег, он увидел зрелище, достойное памяти.

Внизу во всей славе распахивалась морозная ширь, которую Злат только что измерял своими ногами… и, если по совести, предвкушал не видеть ещё хоть несколько дней. Ребятня, обойдённая лесной потехой с учителем, гроздьями свисала с края обрыва, галдя хуже птичьего базара. Мальчишки наперебой тянули руки, указывали что-то вдали. Злат присмотрелся. По замёрзшей ладони залива подползали два тёмных пятнышка. Медленно-медленно, одно чуть впереди.

– Пороша вторым, – со знанием дела возвестил кто-то.

– Какой Пороша? Побежка Бухаркина!

– Зенки протри!

– Ну не Хотён же.

– Хотён на ногу тяжёл, пожрать любит.

– Когда это они Ворона обгоняли?

– А когда он тебя, соплюгу, на закрошнях тянул!

Бросились бы в кулаки, только стеня и убоялись.

Пятнышки подползали, по-прежнему всего два. Злат попробовал на глаз прикинуть расстояние, а с ним скорость. Получилось – так быстро и птица не пролетит.

По мере того как точки обзаводились ручками, ножками, превращаясь в двоих бегунов, голоса спорщиков стихли.

Злат, впрочем, не слушал.

Он смотрел на переднего, околдованный мощью, безоглядно сжигаемой в последнем усилии. Лыжник отдавал всё, сбережённое на ста вёрстах бега. Достигнув подъёма, пошёл вверх, как по ровному месту. Что за сила нужна, чтобы так-то драться на крутизну!.. У Злата до сих пор жаловались ноги, запомнившие каждый поворот, каждое плечо взъезда. Он начал беспамятно переминаться, помогать незримым кайком… Спохватился, нахмурился, перевёл взгляд на второго.

Увидел совсем другой ход.

Этот словно вовсе не касался лыжами снега. Скользил в двух вершках над дорогой, плыл на незримой нити, подцепленной к облакам. Стелился клочком тумана, готовым оторваться от тверди… Никакого последнего, яростного выплеска сил: так, приплясывая, летит с поля позёмка. Злату показалось – мог легко изойти переднего. Просто не хотел.

Они были на верхней трети подъёма, когда в морозной дымке залива показались другие. Отставшие бежали кое-как, не за победу, просто к отдыху и еде… пытались не слишком осрамиться при этом.

Ученики прыгали у обрыва, плескали руками. Гомонили, свистели, задорили своих.

Передний взнял наверх с таким грозным и яростным вдохновением, будто самую крепость собирался приступом брать, – а и взял бы, да там загодя растворили ворота. Злат даже не сразу увидел седую бороду, торчавшую из-под меховой рожи, не сразу ей удивился. Победитель бросил вверх руки с кайком, неизжитое бешенство гонки рванулось хриплым выкриком:

– Славься!

– Славься, Владычица! – грянули ученики. Нестройно, но так, что отголосья загудели в стенах Пятери, чуть не в тучах, поровшихся о Наклонную башню. «Да это ж Ветер, – ахнул про себя Злат. – Сам Ветер…»

Ребячья сарынь уже ползала под ногами учителя. Мальчишки отталкивали один другого, в драку оспаривая честь снять с него лыжи. Злат замер в полусотне шагов. Богатый, строчённый дорогими нитками кожушок в море серых заплатников… Злат казался себе оборванцем на богатом пиру, отчего?.. Ветер вроде повернулся к нему, Злат встрепенулся, хотел приветствовать, говорить, но котляр не задержал на нём взгляда. Сердцем был ещё там, на гнетущих и возвышающих изволоках пройденных вёрст. Второй лучший бегун стоял рядом, точно так же облепленный мелюзгой. Улыбался, держал в руках лыжи. Волосы чёрным свинцом, нос горбатый… «Сквара? Не Сквара?..» – гадал про себя Злат.

Новые ложки гомонили, вперебой что-то рассказывали, каждая пара чумазых рук тянула в свою сторону. Ветер шагнул к ученику, крепко обнял:

– А я всё гадал, сын, когда уже ты обставишь меня! Слетаю в раскат, сам жду: вот сейчас наддаст, обойдёт!

Долговязый ответил негромко:

– Я ищу, чему у тебя поучиться, отец, а не как бы обставить.

Мелькнула перед глазами спина Лихаря в меховой безрукавке. Злат моргнул, отвернулся. На подъём тяжёлой толпой лезли отставшие. Барахтались, теряли разгон.

– Сто́ит на трое дён из дому отлучиться, тут самое занятное и происходит, – сказал голос. Злат вскинул голову. Перед ним стоял Ветер. Цепкий, собранный, видящий каждую мелочь. А ведь только что рвал жилы и душу, славя Владычицу невозможным деянием… Он улыбнулся Злату, словно давнему другу. – Не в пронос твоей чести, гость высокоимённый… Мы тут, в лесном заглушье, люди простые. Побрезгуешь ли в мыльню со мной и детьми?

В покоях Ветра было тепло и по-особому тихо.