Царство. Паника

Мария не могла не сочувствовать. Она росла заключенной в монастыре, в постоянном страхе покушений. Она знала, что значит чувствовать себя в ловушке, не важно, насколько роскошная и удобная твоя тюрьма.

– Привет, – проговорила Кенна, открывая дверь своих бывших покоев. Раны, полученные прошлой ночь, скрывало нежное, розовое шелковое платье. Длинные рукава закрывали ее руки до кончиков пальцев, но когда Кенна подняла руку, Мария увидела огромный фиолетовый синяк на ее запястье.

– Ничего, – сказала молодая женщина, быстро прикрывая его. – Я просто ударилась, когда подсаживала Алис и Аду на лошадь. Со мной ничего не случилось, Мария. Как чувствуют себя девочки?

Баш, как всегда, засиял, увидев свою жену. Сегодня он чувствовал особую благодарность за то, что она была в его жизни. Всю ночь Баш не спал, наблюдая за ее беспокойным сном и славя господа за то, что она пережила сражение.

– Кенна, я как раз собирался вниз проверить лошадей. Может, вы с Адой захотите пойти со мной?

Ада подпрыгнула и споткнулась – так торопилась схватить Кенну за руку. Компания не могла не рассмеяться над энтузиазмом малышки.

– Ну идемте же, – сказала она, потащив Кенну и Баша к двери. – Обожаю лошадей.

– Я найду вас позже, – крикнула Мария Кенне вслед, и повернулась к Алис: – Мне жаль твоих родителей, – сказала она. – Не могу представить, что ты сейчас чувствуешь.

Алис шмыгнула носом, такие же, как у сестры, голубые глаза были наполнены слезами.

– Ада сказала, что это случилось, – сказала она мягким голосом. – Но я не верю ей. Не хочу.

– Я познакомилась с ними только вчера. – Мария мягко взяла девочку за руку. – Они так тебя любили. Они были бы рады узнать, что сейчас ты цела и в безопасности.

– Но это моя вина, – ответила Алис. – Если бы они позволили монсеньеру Дюкену сжечь меня, то были бы живы. Все из-за меня.

– Все из-за того, что люди обвинили тебя в том, чего ты не делала, – возразила Мария. – Не вини себя, Алис. Мы найдем виновных, но пожалуйста, прекрати расстраиваться еще больше.

Медленно кивнув, Алис начала выводить круги кончиком туфельки на каменном полу.

– А что, если, проведя расследование, король решит, что я ведьма? – спросила она. – Что, если он решит, что я навредила этим людям?

Пораженная Мария откинулась на спинку кушетки.

– Король очень мудр и доберется до правды, – сказала она, осторожно подбирая слова, неожиданно испугавшись, что их кто-то подслушивает. – Ты же не вредила этим людям, Алис?

Алис повернулась и посмотрела своими голубыми глазами прямо на королеву, ее нижняя губа дрожала.

– Монсеньер Дюкен говорит, что это так, – прошептала она. – Но я этого не делала. Он говорит, что я не прошла испытания, но они были нечестными. Я не ведьма.

– Что за испытания? – спросила Мария, заранее страшась услышать ответ.

Алис закатала рукав, чтобы показать несколько круглых отметин на ее предплечье.

– Это от испытания болью, – объяснила она. – Говорят, что ведьма боли не чувствует, но это было больно. Когда я закричала, священник сказал, что я притворяюсь. Затем мне велели прочитать Священное Писание, но я не очень хорошо читаю, лишь надписи на бутылках в аптеке и немного книги Гийома. Потом меня заставили прикоснуться к одной из женщин, которая потеряла ребенка, и та сказала, что чувствует во мне зло, что она одержима. Я ничего не поняла. Затем меня заперли в хлеву. Не знаю, сколько я там пробыла.

– Ах, Алис! – Мария опустила рукав девочки, чтобы скрыть шрамы, стараясь не плакать. Ей нужно оставаться сильной, она королева, и это ее обязанность. – Ты была такой храброй. Я знаю, как тяжело это, когда тебя запирают и при виде тебя боятся за свою жизнь, но король добьется правды, и люди, сделавшие это с тобой и твоей семьей, понесут наказание.

Алис прижалась лицом к ее плечу и зарыдала, Мария смотрела в окно и надеялась, что Франциск ее не подведет.

В своих личных покоях Екатерина закрыла дверь и вытащила тяжелый деревянный ящик из запертого сундука. Осторожно поставив ящик на туалетный столик, она нашла на своих книжных полках нужную книгу и стала переворачивать страницы, пока не нашла маленький серебряный ключ. Глубоко вздохнув, она вставила его в замочную скважину ящика и открыла его. Внутри оказалось множество цветных стеклянных бутылок и пузырьков. Очень осторожно она взяла бутылку небесно-голубого цвета с привязанным к горлышку коричневым ярлыком – внутри находились измельченные в порошок травами. На ярлычке витиеватым почерком самой Екатерины было выведено одно слово.

Осер.

Поднеся бутылку к свету, она сделала глубокий вдох, а затем раздосадованно вздохнула. Убрав бутылку, Екатерина заперла ящик, и уставилась на книжный шкаф.

– Как же нехорошо, – сказала она, ее красивое лицо было хмурым. – Но что же делать?