Царство сынов Солнца (илл. с альфа-каналом)

Так усваивалась «истина», ставшая постепенно непреложной: сопротивление инкам бессмысленно, только в активном услужении, в беспрекословном подчинении Куско для курак и их будущих наследников лежал путь к безбедной жизни; полной услад и радостей, правда… утвержденных и согласованных с сынами Солнца. Но эта жизнь не обещала быть праздной.

Кстати, о праздности. Мы уже много раз писали, что инки не терпели праздности и лени. Похоже, они просто испытывали к ним ненависть. Об этом говорит, в частности, изобретенный сынами Солнца «налог», в смысл которого автор настоящей книги никак не хотел поверить. Пришлось несколько раз перепроверить текст по разным изданиям «Комментариев», чтобы сомнения рассеялись. Лишь обнаружив подтверждение у Сьесы де Леона, я поверил, что правильно истолковал эту «подать»: сыны Солнца взимали подать вшами! Живыми вшами?

Налог «вшами» выплачивали немощные старики, больные и калеки, трудовая деятельность которых к этому и сводилась. Этим путем инки боролись не только с бездельем, но и антисанитарным состоянием своих подданных. Сьеса де Леон расширяет круг облагавшихся податью вшами: «…когда местные жители говорили, что им нечем платить подать, короли приказывали, чтобы каждый человек всей этой провинции был обязан каждые четыре месяца сдавать довольно большую камышинку, заполненную живыми вшами, что было ловкой выдумкой Инки, принуждавшей и приучавшей их к практике выплаты податей…» Эта подать отменялась только после того, как население налаживало должным образом свое производство.

Ничего не скажешь! Изобретательность сынов Солнца соответствовала их лютой ненависти к безделью своих подданных!

Но у сынов Солнца были и другие, еще более ловкие и даже замечательные по своим результатам «выдумки». Так, правители Тауантинсуйю один раз в году назначали день, в который каждому из народов разрешалось говорить в присутствии сапа инки о состоянии дел в провинции, об имевшихся там нуждах, а также была ли подать велика или нет, и были ли местные люди в состоянии выплачивать ее. «А излагали они это по своей воле, но в присутствии некоторых господ инков, которые никогда не лгали, и они говорили им правду, ибо если был обман, их жестоко наказывали и увеличивали подать».

День для «доклада» выделялся каждому народу отдельно. В провинцию заранее направлялись инки-инспектора, собиравшие информацию о положении тамошних дел, жалобы от обиженных властями. Возвратившись в Куско, инспектор докладывал о результатах своего визита. Если жалобы находили обоснованными, из Куско отправлялся другой инка, обладавший правом «наказывать тех, кто был виновен».

Для испанца, сталкивавшегося в повседневной жизни у себя на родине с разве что неузаконенными казнокрадством, взяточничеством, лихоимством и мародерством, подобные порядки могли показаться если не бредом сумасшедшего, то величайшей наивностью, недоступной пониманию рядового кастильца. Вот почему — здесь мы высказываем свое собственное мнение — испанцы не всегда видели или, лучше сказать, ощущали суровую и даже жестокую во многих своих аспектах действительность, которая не таясь, открыто подпирала «великолепные порядки» и «идеальное» государственное устройство инков.

Нет, такие испанские хронисты, как Сьеса де Леон, не приукрасили историю Тауантинсуйю и жизнь, которую они застали и увидели там. Просто не менее реальная действительность их собственной родины и царившие там «порядки», а также ужасы и невероятные жестокости конкисты, участниками которой они были, не могли не повлиять на их восприятие неведомого, во многом непонятного, чужого, даже жутковатого, но и прекрасного мира. Вот почему именно таким и предстает со страниц их сочинений царство инков Тауаитинсуйю.

Если опираться на хроники, подобные сочинениям Инки Гарсиласо и Сьесы де Леона, создается достаточно убедительная картина патерналистского характера обращения инков со своими подданными. Их воздействие в этом плане еще больше усиливается на фоне имевших место в самой Испании дискуссий, участники которых решали вопрос, являются ли обитатели Нового Света людьми, разумными существами, или их следует причислить к животному миру.

Конечно, можно оспаривать конкретное содержание того или иного обычая либо закона, которые хронисты приводят в доказательство забот сынов Солнца об основной массе населения страны.

Можно сомневаться даже в самых достоверных, правда с точки зрения хронистов, фактах патерналистской политики инков, но нельзя ставить под сомнение то, что Мариатеги назвал «социальной предусмотрительностью» инков. Очень важно, что речь идет не о каких-то разовых мероприятиях, а о принципе, одном из принципов, лежащих в основе их правления.

Не менее важно и то, что такой подход инков к решению своих внутренних проблем позволяет взглянуть с позиций «социальной предусмотрительности» и на другие явления в жизни Тауантинсуйю, также засвидетельствованные хронистами.