Царство. Возвышение Тьмы

— Я просто должен остановить это еще до начала. – сказал он. – Я должен успокоить наших языческих богов.

— Да. – сказала Клеменс. – Но как?

Клод смотрел на огонь, он был полон решимости.

— Мы должны сделать еще одно жертвоприношение.

Глава седьмая

25

сентября 1518 года

Два язычника натянули веревку так сильно, как только могли и закрепили ее на одной из нижних веток дерева. Над ними висел головой вниз охотник. Он пытался вырваться, капюшон упал ему на лицо, его запястья были завязаны за спиной.

— Пожалуйста, не делайте этого. – закричал он. – Я потерялся. Я не хотел никому вредить. У меня есть семья, которой я нужен.

Язычники окружили мужчину и начали громко молиться, когда Клод вышел вперед. Клеменс стояла за ним и наблюдала, ее глаза были опущены вниз. Клод накинул на голову капюшон так, что его лицо было в тени. С каждой невинной жертвой, убивать становилось все легче. Чувство вины не было столь же сильным, как после третьего или четвертого жертвоприношения. Сейчас не было никаких сомнений. Он наконец понял, какую власть чувствовал должно быть его отец, когда убивал. Как соблазнительно выбирать, кто умрет, а кто будет жить.

Клод держал нож в руке, а затем провел им дугу в воздухе, как он делал это перед каждым жертвоприношением. Он тихо молился, приближаясь к мужчине.

— Твоя смерть может успокоить наших богов. – сказал он на языческом языке. – Она может предотвратить возвращение чумы и принести нам покой.

Мужчина изворачивался, пытаясь освободиться, капюшон упал с его лица. Клод смотрел прямо на него. Кожа мужчины стала красной, потому что кровь прильнула к его голове.

— Вы не должны делать этого. – сказал он.

Они иногда говорили что-то, но Клод знал, что это неправда. Он должен был сделать это, так же, как он должен был убить Лили в тот день в том доме. Только человеческое жертвоприношение остановило чуму, и только оно могло предотвратить ее возвращение. Он бы не позволил умереть своей семье снова. Он не позволит ей забрать Клеменс или все, что он создал после ухода чумы. Он мог чувствовать ее присутствие прямо за собой, она преследовала его, как зверь преследует свою жертву.

— Наши боги успокоятся, успокоятся благодаря нашему жертвоприношению. – сказал он громко. Язычники окружили его и громко молились вместе с ним, повторяя его слова снова и снова, пока он не сделал шаг в сторону мужчины.

Тогда он поднял свой нож и перерезал мужчине горло. Он закричал. Кровь хлынула из его раны. Клод схватил его голову и снова перерезал ему шею, остановившись, когда нож задел трахею.

Кровь брызнула на рубашку Клода. После второго убийства он чувствовал знакомую с детства тошноту. Но сейчас, с каждым жертвоприношением, он становился все сильнее, неприкасаемым. Он удивительно быстро привык к запаху крови.

Клод сделал шаг назад, присоединяясь к язычникам, когда мужчина начал истекать кровью. Когда охотник окончательно перестал двигаться и его кожа стала призрачно белой, Клод закончил молитву. Язычники тоже перестали молиться вскоре после этого, ожидая, когда Клод разрешит им уйти.

— Вы можете идти, дети мои. – сказал он. – Боги приняли нашу жертву.

Клод взял Клеменс за руку, которая была холодная на ощупь. Он помог ей залезть на лошадь. Тогда он заметил, что она плакала. Она опустила голову, позволяя слезам капать на рубашку.

Она часто плакала после жертвоприношений, несмотря на то, что он ей говорил, что из-за этого она выглядит слабой. Она должна была выглядеть решительной, иначе боги могли наказать ее. Он отказывался признавать сейчас ее слезы, он лишь надеялся, что она перестанет плакать.

Когда они возвращались в деревню, она сказала:

— Десять. – сказала она.

Он был разгневан.

— Что ты имеешь ввиду?

— Десять невинных мертвы. Когда это закончится? – спросила она. – Сколько еще должны умереть?

— Столько, сколько нужно. – отрезал он. – Моя рука предотвратила возвращение чумы. Вместе мы замедлили время. Для всего этого есть причина.

Она прижалась щекой к его спине. Хотя это должно было успокоить ее, она только сильнее начала плакать.

— Я больше не понимаю твоих причин…

Он не ответил. Ему не нужно было, чтобы она понимала его причины и он знал, что в каком-то смысле она никогда не сможет понять. Его власть росла и она боялась. У него был дар, которого больше ни у кого не было, и когда он научился им управлять, он знал, что столкнется со скептиками. Он не собирался бояться их.

Когда они ехали по долине, копыта лошадей разбрызгивали воду. Через несколько минут, их плащи были грязные снизу.

— Что это? – спросил Клод вслух. – Что произошло?

Вся долина была затоплена. Два фута (61 см) воды или даже больше. В душе он знал, что в ту ночь что-то изменилось. Какие бы часы они не остановили, они начали тикать снова, приближая их к болезни.