Цель жизни

Очень трогало, что среди экспонатов имеются и советские самолеты: истребители И-15 и И-16 Поликарпова и, что меня особенно взволновало, истребитель ЯК-3, один из тех 40 ЯКов, подаренных Советским правительством французским летчикам «Нормандии», на которых они после войны вернулись во Францию.

В музее объективно и всесторонне показано развитие мировой авиационной техники на разных этапах. В частности, я с удивлением узнал, что еще в 1867 году русским конструктором инженером Телешовым был сконструирован реактивный самолет, модель которого здесь представлена.

Весь штат музея, не считая маленькой модельной мастерской, которую я уже упомянул, состоит всего из двух человек: директора — авиационного полковника в отставке, большого энтузиаста, и его помощника — механика, в обязанность которого входит поддержание в порядке всех экспонатов.

Покидая музей и оставив там в книге почетных посетителей свою запись, я с грустью подумал о том, что в Москве пока еще нет музея, который бы широко отражал развитие русской авиации с первых дней ее существования, или хотя бы музея образцов советской авиационной техники периода Отечественной войны, одержавшей славную победу над гитлеровской авиацией.

Я побывал также в новом радиоцентре, который, как и здание ЮНЕСКО, является образцом современной модернистской архитектуры. Хотя я не особенный поклонник этого архитектурного стиля, оба сооружения производят исключительное впечатление. Оба построены в центре Парижа и вместе с тем совершенно не дисгармонируют и не портят окружающий архитектурный ансамбль старого Парижа. Как правило, новое строительство почти не задевает центра города, и только в редких случаях, в порядке исключения, сооружаются новые здания, но это делается с учетом неприкосновенности окружающего ансамбля и силуэта. Примером является архитектурный проект дальнейшего расширения здания ЮНЕСКО, которое, чтобы не испортить перспективу на Дворец инвалидов и Эколь милитер, углублено в землю, а на уровне двух подземных этажей разбит небольшой зеленый садик.

Старина в Париже трогательно охраняется. Такие архитектурные сооружения, как Лувр, собор Парижской богоматери, Дворец инвалидов, Консьержери, Пантеон, старые дворцы, музеи, мосты, бережно реставрируются.

В то же время центр города обновляется. Фасады многих старинных зданий обдуваются пескоструйными аппаратами под большим давлением, с фасадов счищается многовековая грязь и копоть, и они предстают в первозданном виде. Однако я не уверен, что для всех исторических зданий это оправдано. Может быть, некоторые следовало бы оставить в неприкосновенности.

Бережно сохраненная старина в Париже еще и еще раз вызывала у меня невольное сравнение с Москвой, где под предлогом реконструкции безжалостно уничтожались и уничтожаются ценнейшие памятники нашей московской старины, которая не может не быть дорога сердцу русского человека.

Если в центре Парижа нет нового строительства, то этого нельзя сказать о его окраинах. Вокруг города идет огромное жилищное строительство.

Бедствием современного Парижа являются автомашины. Как рассказывали, на 5 миллионов жителей Парижа имеется около 1 миллиона автомашин, которые буквально заполонили город. Сейчас парижский муниципалитет занят решением проблемы городского транспорта. Предполагается и двухъярусное движение, и многочисленные туннели, и подземные переходы, и расширение метро. Кстати сказать, две линии Парижского метрополитена переведены на колеса с автомобильными пневматиками, что намного сокращает шум при движении поездов и обеспечивает большую плавность хода.

Очень мне понравился Булонский лес — образец городского парка с натуральной, правда организованной, природой, без назойливых культмероприятий, качелей, каруселей и, самое главное, без принудительного радиовещания. Зато здесь есть прекрасный пруд, в котором плавают лебеди и утки, на пруду остров и чудесный, утопающий в зелени, уютный ресторан в домике стиля «Шале».

В аллеях и на лужайках Булонского леса царят удивительные чистота и порядок. Казалось, что ходить здесь можно только по дорожкам. Каково же было мое удивление, когда в воскресенье я увидел множество парижан, которые целыми семьями и компаниями отдыхали, расположившись на лужайках среди деревьев и кустарника. А назавтра здесь было так же чисто, как всегда. Ни обрывков бумаги, ни консервных банок, ни битых бутылок, ни поломанных деревьев.

Между прочим, громкоговорителей ни в городах, ни в парках, ни в гостиницах, ни в поездах, ни в каких-либо других общественных местах Франции я не замечал, и принудительное радиовещание там не отравляет жизнь людям.

Мне пришлось поездить по Франции, побывать в провинциальных городах. Все, как в Париже, — и магазины, и рестораны, и улицы, но в соответственно уменьшенном масштабе. И люди такие же, так же одеты, такие же веселые и добродушные. Кстати, парижане одеты просто, без фокусов. Я не замечал на парижских женщинах обилия косметики.