Начальника Генерального штаба маршала Б.М. Шапошникова Сталин в отличие от других называл по имени и отчеству – Борис Михайлович
К Сталину все окружающие обращались, конечно, всегда на «вы» и «товарищ Сталин». Иногда лишь лица, впервые к нему попадавшие, по «неопытности» говорили «Иосиф Виссарионович».
Только два человека – Молотов и Ворошилов были со Сталиным на «ты». Я слышал также, как Ворошилов говорил Сталину «Коба». «Коба» – это дореволюционная подпольная кличка Сталина.
Первое время, когда я еще не был заместителем министра, вызывая к себе, Сталин обычно спрашивал:
– Вы не очень заняты?
Или:
– Могли бы вы сейчас без ущерба для дела ко мне приехать?
– Конечно, товарищ Сталин!
– Тогда приезжайте быстрее.
Всякий раз, когда я от него уходил, Сталин спрашивал:
– Машина есть?
Когда Сталину требовалось поговорить с кем-нибудь по телефону, он почти никогда сам не звонил. В таких случаях вызывал Поскребышева и говорил:
– Пусть позвонит такой-то.
Зная строгость Сталина и его подозрительность, которая, на мой взгляд, приводила часто к неоправданному снятию хороших работников, я особенно прислушивался к его высказываниям о кадрах. В них было много для меня непонятного.
В повседневной работе нередко бывало так, что человек, получив новое назначение и столкнувшись с трудностями, жаловался на отсутствие кадров: «Не с кем работать», «Не на кого опереться» – и, чтобы «опереться», тянул за собой так называемый «хвост», то есть сотрудников с прежней работы. Я слышал от Сталина решительные возражения против подобного «перетаскивания» людей.
– Люди в общем везде одинаковые, – говорил он. – Конечно, хорошо было бы всем дать хороших людей, но хороших мало, всех хорошими не сделаешь. Есть средние работники – их много, больше, чем хороших, а есть и плохие, плохие тоже бывают. Надо работать с теми, кто есть.
Еще я обратил внимание на такую реплику:
– У каждого есть недостатки и промахи в работе, святых людей нет. Поэтому с маленькими недостатками в работе каждого нужно мириться. Важно, чтобы баланс был положительный. Вы думаете, у вас нет недостатков? – дотронулся он рукой до моего плеча. – И у вас есть. И у меня тоже есть недостатки, хотя я – «великий вождь и учитель». Это мне из газет известно, – пошутил Сталин.
В то же время я бывал свидетелем, когда он проявлял необычайную резкость и отнюдь не считался с «положительным балансом» работника. Одному крупному хозяйственнику Сталин сказал:
– Я вижу, вы спокойную жизнь любите. Тогда вам надо на кладбище. Там покойники не будут с вами ни о чем спорить и ничего от вас не потребуют.
Сталин не терпел верхоглядства и был безжалостен к тем, кто при обсуждении вопроса выступал, не зная дела. Выступать легкомысленно в его присутствии отбивал охоту раз и навсегда.
Требовательность в работе – характерная черта его стиля.
Дается задание ответственному работнику. Тот говорит:
– Товарищ Сталин, срок мал и дело трудное!
– А мы здесь только о трудных делах и говорим. Потому-то вас и пригласили сюда, что дело трудное. Скажите лучше, какая вам нужна помощь, а сделать придется все, что надо, и к сроку.
Если кто-нибудь старался обосновать отказ от задания пространными объяснениями, он прерывал:
– Не объясняйтесь. Да или нет? Нет? Так. Что же делать! Поручим другому.
Сталин любил, чтобы на его вопросы давали короткий, прямой и четкий ответ, без вихляний. А так как вопросы он задавал самые неожиданные, я не завидовал нашему наркому, которому приходилось часто докладывать и всегда быть готовым к ответу на любой вопрос. Иногда, бывало, пот лил с него градом, только успевал лоб утирать носовым платком.
Обычно тот, кто в первый раз бывал у Сталина, долго не решался ответить на заданный вопрос, старался хорошенько обдумать, чтобы не попасть впросак. Так и я первое время, прежде чем ответить, мялся, смотрел в окно, на потолок. А Сталин, смеясь, говорил:
– Вы на потолок зря смотрите, там ничего не написано. Вы уж лучше прямо смотрите и говорите, что думаете. Это единственное, что от вас требуется.
Как-то я затруднился ответить на поставленный вопрос: не знал, как будет воспринят мой ответ, понравится ли то, что скажу. Сталин нахмурился:
– Только, пожалуйста, отвечайте так, как вы сами думаете. Не угодничайте. В разговорах со мной не нужно этого. Мало пользы получится от нашего разговора, если вы будете угадывать мои желания. Не думайте, что, если вы скажете невпопад с моим мнением, будет плохо. Вы специалист. Мы с вами разговариваем для того, чтобы у вас кое-чему поучиться, а не только чтоб вас поучать.
И он тут же рассказал об одном руководящем работнике, освобожденном в свое время от должности:
– Что в нем плохо? Прежде чем ответить на какой-нибудь вопрос, он прямо-таки по глазам старается угадать, как сказать, чтобы не получилось невпопад, чтобы понравилось, чтобы угодить. Так и смотрит в рот, чтобы повторить за начальством какую-нибудь глупость. Такой человек, сам того не желая, может принести большой вред делу. Опасный человек.
И продолжал: