Цели и средства

— А если неправ – хорошо и отбой тревоги. Но что‑то мне подсказывает, что мы облажались, а вот ты…

В дверь просунулась встрепанная голова – смутно знакомая физиономия.

— Вызывали, сэр?

— Да, Аберкромби. Мне нужно узнать, в какой из восточно–европейских больниц находился либо находится на лечении Эван Смит. Обойдетесь своими силами, Гермиону Уизли не дергайте. И если найдете – свяжитесь с руководством, чтобы нам разрешили его навестить.

Аберкромби исчез. Кингсли повернулся к Гарри.

— Ну вот. Теперь только ждать. Могу предложить чаю и материалы дела Долохова, где всплыла мадам Раковски.

От материалов Гарри отказался. На мрачное помещение суда он насмотрелся до конца жизни – и в реальности, и в воспоминаниях. Так что пил чай, любовался летним пейзажем и ждал, благо ждать пришлось недолго. Аберкромби вскоре появился с вполне ожидаемой информацией – Эван Смит находился в палате для неизлечимо больных в больнице св. Михая в Тырговиште.

Минерва Макгонагалл и непочтительность к павшим

Минерва вышла из «Льва и змеи» и направилась к центру площади: поймать там «Ночного рыцаря» было куда проще. У мемориала героям Второй мировой она не удержалась и нырнула под пелену. Поттеры встретили ее привычной тишиной – даже шум машин с площади доносился сюда еле слышно, как издалека. Хлопок аппарации в этой тишине почти оглушил ее. Из снежной завесы шагнул Рем Люпин.

Минерва качнулась было вперед, но Рем оглянулся, будто ждал кого‑то. Мгновение спустя рядом возникла знакомая тощая фигура.

Минерва отступила за массивный постамент.

— Ну, вот он, – раздался голос Рема. – Любуйся.

Смит промолчал – снег хрустнул под тяжелой походкой.

– Creatura bella bianco vestita, – проговорил он. – Не очень похожа на фотографии, а?

— Говорят, Северус часто приходил сюда.

— Верю, – подхватил Смит.

— Что приходил?

— Что говорят. Видимо, рыдал и носил цветы охапками… Нет. Пожалуй, не охапками. Носил лилии – по одной. И скупая мужская слеза катилась по его рано постаревшему от неизбывной скорби лицу.

— Мне кажется, Эван, или ты его за что‑то заочно невзлюбил? – в голосе Люпина явно слышалась ирония.

— Между прочим, мы довольно тесно общаемся уже полгода, – хмыкнул Эван и снова замолчал. Потом заговорил неожиданно серьезно: – Может, и правда ходил. Сюда, не на пепелище. Такую, белую, любить проще: не язвит, не вредничает, не читает нотаций, не водится со всякими неприятными личностями… Смотри, если встать вот здесь, твоего приятеля будет почти не видно. Только она – любовь всей жизни.

— Малыш на руках не смущает?

— Ну, если очень постараться, можно не увидеть в нем Поттера–младшего. Смотреть в любимые глаза и упиваться собственным одиночеством.

Оба снова замолчали. Минерва неслышным кошачьим шагом придвинулась ближе.

— Добрый вечер, профессор Макгонагалл! – моментально отозвался Рем. – Позволите угостить вас пуншем? Вы тут, наверное, совсем озябли.

Минерва мысленно дала себе очередного пинка.

— Добрый вечер, – она подошла, уже не прячась, Смит ответил полушутливым поклоном. У слепых, говорят, тоже обострен слух. Интересно, относится ли это к Циклопу?

— А вы тут уже…

— Да, у нас обзорная экскурсия по местам боевой славы, – энергично кивнул Люпин. – У Визжащей хижины были, в лесу были, на побережье у могилы Добби были. На очереди музей.

— Музей? – Минерва осознала, что проходит в галантно приоткрытую дверь паба. Ах да, пунш…

— Да–да, Спиннерс–энд. Гвоздь программы.

— Я уже много раз слышал о музее, – вставил Смит. – Пора посмотреть собственными глазами… глазом.

— Воочию, – деликатно поправил Рем. – Тебе тоже пунша, Эван?

Смит побренчал мелочью в кармане, выложил монеты на стойку.

— Можно и пунша. А что, много посетителей в музее?

Рем молча пил, жмурясь от удовольствия, явно переложив на Минерву почетную обязанность рассказать о музее. И в общем он был прав – она раза три сопровождала школьную экскурсию.

— Было много сразу после открытия, – начала Минерва. – Когда все раскрылось о Северусе, многим хотелось посмотреть, где он жил, как… Ходили слухи о полуразвалившемся замке с мрачными подземельями, но действительность, как всегда, оказалась куда прозаичнее: маггловский дом. Хотя мне наоборот всегда было интересно, как живут наши в маггловском мире. Ну, знаете, если не скрываются от супруга. Если в доме есть и каминная сеть, и телефон.

— У нас был телефон, – отозвался Рем. – Отцу даже звонили из министерства несколько раз – кажется, там есть возможность подключаться к линии. А ты что скажешь, Эван?

— Отец не афишировал, что мама из магглов: меня могли не взять в Дурмштранг. Формально полукровок принимали, но мало ли… так что мы жили без маггловских штук. А ты во всем этом разбираешься?

Рем пожал плечами.

— В метро ездить умею, машину не вожу. Боюсь, у меня б возникли сложности с получением прав.

Минерву вновь охватило подзабытое неприятное чувство: понимание, что о милом и замечательном общем любимце Реме Люпине она знает очень мало. А о двенадцати годах с гибели Поттеров и до прихода в школу – ровным счетом ничего.

Смит почесал нос.

— Так у тебя и маггловские документы есть?