Целитель #04 - Новый путь

Я чуть сам не грохнулся от изнеможения. Шатаясь, шаркая по каменному крошеву, подобрался к своему нежданному спасителю и опустился на колени.

«А что толку? – потекли горькие мысли. – Разрядились вконец мои батарейки! Всё, никаких тебе чудес Христовых…»

Со второй попытки перевернув целителя на спину, я раздернул молнию на его куртке. Пуля пробила грудь насквозь. Затампонировав рану, я наложил руки. Бесполезно! Энергия едва теплилась.

И вдруг меня продрало всего, от кончиков пальцев до темечка. Словно кипяток пролился по венам и жилам, раскаляя позвоночник и паря в горниле мозга. Виски пыхнули накалом.

«Обратный огонь?!» Не веря, накрыл руками кровоточащую вдавлину – привычный жар начал свое истечение…

«Живем!» – повеселел я.

Слабое клекочущее дыхание больше не надувало кровавых пузырей – рана затянулась тонкой розовой пленочкой, а «обратный огонь» угас.

Со стоном я выпрямил спину, и мой пациент, будто вторя мне, замычал, открывая глаза.

– Больно? – бросил я, отдыхая.

– Нет… – выдавил раненый. – Спасибо, Миха…

– Не за что. – Кривая усмешечка набежала на мои губы. – Кстати, я лишил тебя Силы.

О том, что и сам ее лишился, говорить не стал – незачем постороннему знать о моих слабостях.

«Потеря потерь…»

– К‑как? – остановился взгляд темнолицего.

– Да вот так, – мокрым платком я старательно оттирал с пальцев запекшуюся кровь. – «Обратный огонь!» Не из головы через руки, а по рукам в голову. Говорят, на Филиппинах был такой случай – один хилер… Танашири, кажется, у другого всю его энергию забрал.

– Да-а… – заговорил раненый упадающим голосом. – Я специально ездил к нему в Багио, умолял и меня лишить этой чертовой Силы. Увы, хилер мне не смог помочь…

– Не понял, – озадачился я.

– Миха! – проникновенно сказал нумерарий, выдавливая бледную улыбку. – Один Господь ведает, как же я благодарен тебе за избавление! Чего я только не делал, как только не пытался освободиться от проклятого дара! Бывало, даже мысли о суициде приходили, и я долгими месяцами замаливал помышление о грехе. О Боже, Боже мой! – Он возвел очи горе. – Пусть я сегодня не выживу, так хоть помру нормальным человеком!

– Не помрешь, – буркнул я, дивясь человеческой натуре.

Заглянув в провал, увидел изломанное тело и носком ботинка сбросил револьвер. Прах к праху.

– Как его звали?

– Аглауко Мути, – с готовностью ответил темнолицый. – А я – Томаш Платек. Да, за мною грех, но убийство, совершенное мною, во благо. Я верю, что Он справедлив и простит меня.

– Завидую тем, кто верует, – хмыкнул я невесело, – всегда найдете опору вовне. А вот мне, атеисту, приходится топать на своих двоих. Оскальзываться, падать и подниматься… Скажи-ка мне, Томаш… Ничего, что я тыкаю?

– Я даже к Создателю не обращаюсь на «вы»… – Губы Платека шевельнулись, улыбчиво изгибаясь.

– Это правда, что меня заказал Войтыла?

– Правда, – серьезно ответил нумерарий. – Совершенно случайно я подслушал разговор кардинала с Отцом…

Томаш посвятил меня во все подробности, и я задумался. Ликвидация Бжезинского вовсе не отменила операцию «Полония», лишь осложнила жизнь ЦРУ и БНД. Деньги вложены, ситуация раскачивается, а Герек читает по утрам «Монд»…

Ну, да ладно. Наши в курсе, и время еще есть. И надежда теплится – вдруг да Восточный Общий рынок стабилизирует положение в Польше, смягчая раскатывающийся кризис.

Правда, откровенничать с Платеком глупо – пшек он и в «Опус Деи» пшек. Но вера – страшная сила…

– А теперь послушай меня, – начал я с напором. – Не то плохо, что польского кардинала подсаживают на трон, а то, что Войтыла, выбившись в папы, станет Наместником Сатаны на земле. Я не преувеличиваю, ибо знаю. Павел VI стар и нездоров. Летом семьдесят восьмого года похитят и убьют его лучшего друга Альдо Моро. Возможно, именно этой, отнюдь не случайной потери не выдержит сердце понтифика. Не уверен, но факт есть факт: в августе папа скончается от разрыва сердца – и начнутся игры ватиканских «сборных»! Выберут человека, который выше и вне группировок – венецианского кардинала Альбино Лучани. Его Святейшество примет имя Иоанна-Павла I, люди к нему потянутся, прозывая «улыбающимся папой»… А через месяц он умрет при странных обстоятельствах. Вроде бы тоже обширный инфаркт, однако монсеньора Лучани отличало… отличает крепкое здоровье и неутомимость. К тому же вскрытия не будет, врач даже не осмотрит тело, а все улики исчезнут.

– Отравят? – выдохнул Томаш, болезненно морщась.