Целительница моей души

И я пошла. Встала, обошла стол и попала в приглашающе раскрытые объятия, а потом опустилась к королю на колени — это уже не было для меня чем-то новым. Сидеть у кого-то на коленях — полузабытое чувство из детства, чувство любви, надёжности и защищённости, которое последние десять лет я лишь отдавала, но не получала. Да, сейчас о любви и остальном речи не шло, но сами по себе ощущения от объятий сильного мужчины, рядом с которым я была совсем маленькой и хрупкой, были очень приятными.

Я умастилась поудобнее и робко улыбнулась, не зная, что делать дальше. Губы мужчины коснулись моего виска, прошлись лёгкими поцелуями вниз по щеке, легли на губы. Я, как и вчера, спокойно позволяла себя целовать — уже знала, что это не страшно и даже приятно. Но мужские губы как-то очень быстро отстранились. Что случилось?

— Муж тебя вообще не целовал? — задумчиво глядя на меня, поинтересовался король. Я лишь пожала плечами, позволяя ему самому додумать то, чего я рассказать не могла — поцелуи несуществующего мужа или их отсутствие. — Похоже, и не ласкал тоже. И кто только додумался женить таких детей?

Вопрос был риторическим, и я снова пожала плечами.

— Сделаем так, — кажется, король принял решение. — Просто повторяй всё за мной, хорошо? Всё, что я буду делать с тобой — ты делай со мной, договорились?

— Договорились, — кивнула я. Почему бы и нет? Всё будет по-честному. Правда, не очень представляю, как по таким правилам мы сможем совершить сам процесс, ну да ладно, он гораздо меня опытнее, уж наверное, не предложит то, что невозможно выполнить.

Но именно сейчас повторить я могла. Потянулась, убрала длинные волосы мужчины за ухо, коснулась губами виска — того самого, с которого совсем недавно убрала шрам, — потом прошлась губами по незагорелой полосе до уголка губ, прижалась к ним своими губами, стараясь повторить то, что ощущала до этого.

Губы короля шевельнулись под моими, стали ловить их, обхватывать, посасывать, прикусывать, я, как могла, старалась повторять его движения, и мне это нравилось, очень нравилось. Что-то такое непонятное творилось с губами, никогда прежде они не были такими чувствительными, и от прикосновения к ним меня раньше не окатывало горячими волнами, а игра языками, затеянная королём, неожиданно вызвала отклик где-то под ложечкой, а потом это пульсирующее ощущение спустилось ниже, гораздо ниже.

— Какая чудесная ученица, — бормотал король, целуя мою шею, плечо, грудь, всё, что открывал, расшнуровывая и стягивая вниз моё платье. — Какая отзывчивая!

А я тоже без дела не сидела, я стаскивала с него рубаху, а потом тоже целовала всё, что видела, и не потому, что должна была повторять, а потому что сама давно об этом мечтала — почувствовать вкус кожи, к которой прежде прикасалась лишь руками.

Дальше я уже даже и не старалась что-то повторить — жаркие ласки короля разожгли во мне костёр, заставляя желать еще больше, горячее, откровеннее. И в то же время, я сама не могла удержаться от того, чтобы гладить и обцеловывать его роскошную грудь, широкие плечи, которыми так восхищалась, сильные руки — что для аристократа было редкостью, — я даже попыталась спуститься к животу, очень уж там были красивые мышцы, которые мне тоже хотелось исследовать, но король меня удержал.

— Не так быстро, моя хорошая, иначе надолго меня не хватит. — И мои ладони вернули обратно на грудь, в то время как руки короля бродили ниже, намного ниже. Видимо, правило «повторяй за мной» уже не действовало.

Я ещё как-то осознавала, как король снимает с меня платье, но когда лишилась белья — уже не запомнила. Да и с него самого я только рубашку стащила, а вот уже мы оба на широченной кровати прижимаемся друг к другу абсолютно обнажёнными телами. Магия, не иначе, а на кровать мы точно порталом перенеслись, потому что не могут даже самые умопомрачительные поцелуи и самые смелые ласки настолько отключить способность хоть как-то контролировать происходящее.

Или всё же могут?

Потому что, ни на какое «повторяй за мной» не было ни сил, ни даже просто мыслей. Меня саму хватало лишь на то, чтобы цепляться — именно цепляться, а не ласкать, — за плечи короля, творящего с моим телом настоящую магию. Ни смущения, ни отторжения — я позволяла ему всё, не могла ни голосом возразить, ни как-то попытаться закрыться, увернуться от его рук и губ, ласкающих меня там, где нельзя, неправильно… Но лишь одна мысль билась сейчас в голове — лишь бы он не остановился, я просто умру, если король прекратит творить с моим телом это колдовство.

Резкая боль заставила вынырнуть из омута полубеспамятства и перепуганно замереть, глядя в удивлённые глаза короля, замершего надо мной, пристально разглядывая. Спохватившись, быстренько обезболила и залечила пострадавшее место и криво улыбнулась.

— Десять лет без мужчины. Как еще совсем всё не заросло, — выдавила из себя, кляня на чём свет стоит собственную дурость.