Целицельница 2

— Именно! — вроде как с облегчением воскликнул Андрей. — И в патенте оговорено, что сам Игнат, как разработчик, и члены его семьи имеют право использовать амулет в личных целях.

— Но отец Игоря об этом не знал…

— Знал, — вновь перебил меня Андрей. — Он был в комиссии, которая проводила оценку амулета, подписывал экспертное заключение и видел итоговые формулировки.

— Так почему…

Я замерла, глядя на Андрея огромными глазами.

Игнат и члены его семьи…

— Так он понял, чья я дочь? — прошептала я, сообразив, чем именно был ошарашен Валдаев-старший. — И ты…

— Саш, — Андрея мое «открытие» нисколько не обеспокоило, — если я что-то делаю…

— Я поняла, — перебила я его, мысленно закончив оборванную фразу.

Но если бы все было так просто…

О том, что через мое «воскрешение» Андрей передал Валдаеву-старшему «весточку» от Игната, я разобралась.

А вот зачем ему нужно было рассорить меня с парнями — нет.

* * *

Наследственную карту Юлии Соколовой Трубецкой посмотрел. И это было первое, чем он занялся, появившись утром в своем кабинете.

А потом клял себя последними словами, что не сделал этого раньше. И не поговорил с Данилой, который просто обязан был знать о наследственных особенностях своей старшей дочери.

Не пустышка — аккумулятор для способностей рода супруга, которыми были все девочки, рождавшиеся, например, в императорском роду, но очень близко к этому. Спящий целительский дар, который она обязательно передаст ребенку мужского пола. И усиление по стихиям для дочери.

Если думать о сиюминутной выгоде, то особо похвастаться нечем. А вот если о будущем…

Почему молчал Данила, он догадывался — хотел, чтобы дочь вышла замуж по любви, а не из-за своих скрытых талантов. А вот почему он сам был недальновиден…

Объяснений, чтобы оправдывало на все сто, у него не было. Только сожаления.

Часы отстучали десять.

Трубецкой сложил в папку подписанные бумаги и отдал ее помощнику.

Дождавшись, когда тот, забрав, выйдет из кабинета, окинул взглядом сидевшую за приставным столом троицу.

Хлопонин. Варланов. Башаров.

С Маратом Башаровым Хлопонин знаком давно. Не друзья, да и не могли ими быть — разница в возрасте и мировозрении. Не приятели. Не конкуренты, но — соперники. У каждого свои задачи, однако, пересекались все чаще, что Марату явно не нравилось. Но он молчал, однако, когда доходило до дела, едва ли не выворачивался наизнанку.

Трубецкого это вполне устраивало. Как и позиция Хлопонина, для которого все это — как детские игры. Если кому-то нравится, пусть развлекается, он же будет выше подобных забав.

Варланов в этом негласном соперничестве новичок, но это если брать по персоналиям. А так…

Чтобы за твое продвижение хлопотал сам начальник полиции Центрального района Москвы, нужно действительно быть лучшим.

— Ну что, с кого начнем? — произнес он, удовлетворившись увиденным.

— Позволите мне? — чуть приподнялся над стулом Варланов.

Трубецкой махнул — сиди, тот плюхнулся обратно, явно рассчитывая именно на такую реакцию князя.

И ведь не сказать, что разбавил эту троицу, но…

— Не нравится мне все это, — в качестве предисловия начал Варланов. Пересекся взглядами с Хлопониным и чуть заметно кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. — Мы проверили наркотики, которые всплыли в ночных клубах. Не знаю, чем нюхало Управление наркоконтроля, но наркота не персидская, а афганская.

— А печати на упаковке? — вспомнил Трубецкой отчет об обыске у одного из дилеров.

Взяли тогда не только серьезную партию, но и фрагмент самой упаковки, на которой сохранился штамп с изображением льва и солнца в обрамлении хлебных колосьев.

Выглядело не совсем стандартно, но стилизация весьма напоминала герб Персии.

— Сама печать старая — отчетливо видны потертости, а вот проштамповано недавно. Два месяца назад, — достав из папки лист бумаги, Варланов протянул его Трубецкому.

Хлопонин, сидевший как раз между ними, успел перехватить…

Говорить, что кто-то много себе позволяет, Трубецкому не пришлось:

— Вали Рахим? Так мы же его… — несколько озадаченно посмотрел на Трубецкого Хлопонин.

— Вот именно, — вместо князя отреагировал Варланов. — По данным военного ведомства, род Вали Рахима, которому и принадлежит штамп, вы вычистили до последнего взрослого.

— Вали Рахим, это тот самый…?! — рассматривая отчет, нахмурился Трубецкой.

Кто именно напал на пограничную крепость, они тогда установили без проблем — пуштунский род, державший в этом регионе ведущий в Россию наркотрафик. Ну и ответили по принципу: каждому по делам его.

Со стороны, возможно, выглядело излишне жестоко, но…

Результат был. Сколько лет прошло, а пограничникам в том районе все еще делать было практически нечего.

— Значит, кто-то из деток подрос и возмужал достаточно, чтобы вспомнить, чем именно промышляли родичи, — задумчиво протянул Хлопонин. — Надо было и их…

— Андрей! — резко оборвал его Трубецкой.

По большому счету с Хлопониным он был согласен. Как бы страшно не звучало, но дети кровного врага, оставленные в живых, имели свойство вырастать. И чаще всего становились новыми кровными врагами.

А уж когда речь шла о наркоте…