Целицельница 2

— Андрей! — резко оборвав, развернулась я к нему. — Это — моя жизнь! И я должна…

— Хорошо, — мягко улыбнувшись, согласился он. — Только доберемся до дома. А то здесь как-то…

Не дождавшись продолжения, кивнула. Он был прав. О таких вещах стоило разговаривать в другой обстановке.

Все-таки странные создания люди. Сначала им требуется немедленно разобраться в происходящем, а потом…

Я бы предпочла, чтобы дом Данилы Евгеньевича находился подальше от Академии.

Осень… Листья облетели не полностью и от этого деревья в саду выглядели неопрятными. Желто-зеленые лохмотья былого величия…

— Чаем напоишь? — открыв дверь во флигель и пропустив меня вперед, поинтересовался Андрей.

— Конечно, — бросила я, проходя внутрь.

Дождавшись, когда закроет за собой, разулась.

Пальто помог снять крестный. Набросив на плечики, повесил его в шкаф. Тоже разделся-разулся.

Я все фиксировала, но думала о другом. Ублюдок… Императорская подстилка…

Такими словами, как эти, просто так не бросаются.

— Князь Воронцов подал прошение о твоем возвращении в род, — когда я уже отправилась ставить чайник, неожиданно произнес Андрей.

Не остановившись, кивнула. Бабушка звонила прошлым вечером. Спрашивала, как я к этому отношусь.

Ответить я ей ничего не смогла. Главой рода стал дядя, отец Ильи. С одной стороны, вроде как, и хорошо, а вот с другой… Чего ожидать от такой милости я не знала.

— Князь Трубецкой наложил вето на прошение. До возвращения твоего отца.

Я опять кивнула. Руки привычно делали свое дело, а вот голова…

— А он имеет такое право? — продолжая готовить чай, уточнила я.

— Как твой опекун — да, — устраиваясь на диване, отозвался крестный. — Тебе ведь известно, что он — твой опекун?

Хмыкнув, обернулась. Вот ведь…

Андрей выглядел, как добрый дядюшка, заглянувший в гости к любимой племяннице. И не скажешь, что ему предстояло отвечать на весьма неудобные вопросы.

— Сашка поделился? — улыбнулся Андрей.

— А то ты не знаешь, — отбила я подачу и отвернулась. Как раз и повод появился — закипел чайник.

Обдав заварник водой, насыпала сбор. Крупные крученные листья черного чая и сушеные ягоды лесной земляники. Лаконично и очень вкусно.

— Так что там с ублюдком и императорской подстилкой? — достав оставшиеся с завтрака пирожки с мясом, выложила их на тарелку.

Пауза пошла мне на пользу. По крайней мере, голос, когда задавала вопрос, не дрогнул.

— Не императорской, а великокняжеской, — совершенно спокойно поправил меня Андрей. — И не твоя мама, а твоя бабушка.

Я вновь обернулась и скептически посмотрела на крестного. О чистоте крови в роду Салтыковых я слышала не раз. И отнюдь не от отца или его соратников. Был у нас такой предмет в лицее — история родов. Не всех, конечно, а самых-самых-самых. Так Салтыковы-старшие значились среди них. Впрочем, как и Воронцовы.

— К сожалению, это правда, — пристально глядя на меня, произнес крестный. — Твоя мать — дочь Великого князя Михаила. Но об этом твой отец узнал уже после ее смерти.

У императора Владимира три брата. Михаил — старший из них.

У Великого князя четыре сына и две дочери. Три, если считать мою маму.

— Так значит, Петр и Кирилл…

— … твои кузены, — подтвердил Андрей наши родственные связи. — И о тебе им известно.

Прикусив губу, насупилась. Я думала, что в моей жизни и так хватает проблем, а оказалось…

— А я считала, что мы — друзья, — наконец, сформулировала я то, что меня беспокоило.

Андрей поднялся, подошел ко мне. Переставил заварник на поднос, на котором уже стояли чашки. Добавил тарелку с пирожками. Перенес все на обеденный стол.

Я, молча, наблюдала за его действиями. Внутри что-то… нет, не оборвалось — застыло.

С точки зрения Салтыковых мама действительно была ублюдком — чужая кровь. Как и я.

Для рода Романовых я тоже была… не своей. И оставались только Воронцовы. Единственные, для кого продолжала считаться родной.

Если только…

— Воронцовы знают? — предпочла я спросить, а не терзаться сомнениями.

— Да, — разливая чай по чашкам, ответил Андрей. — Ни твою бабушку, ни твоего дядю это не смущает. И давай уже отмирай и садись за стол.

Похоже, среди моих родичей были болванчики, потому что я вновь кивнула. Потом подумала, что не зря относилась к Киру, как к брату. Затем мысль перескочила на кафе, в которое мы так и не попали…

— А по поводу Кирилла и Петра, — словно бы прочел мои мысли Андрей, — то одно другому не мешает. И не стали бы они с тобой возиться лишь по указке старшего родича. Не так воспитаны.

Нет, болванчики в предках у меня точно значились. Кивать у меня получалось уже автоматически. И ведь понимала, что особого смысла в этом не было, но…

— Саш… — Андрей закончил с сервировкой и развернулся ко мне.

— Я соскучилась по папе, — жалобно вздохнула я, чувствуя, как подступают слезы. — Я так хочу его увидеть!

Андрей в ответ лишь грустно улыбнулся.

Чем меньше оставалось времени до встречи…

… тем лично мне становилось тревожнее.

* * *