Цельнометаллический Князь II

Когда девочка обратила на юного Игоря взгляд своих чёрных глаз, мальчик сперва вздрогнул, а потом развернулся, бросился в свою комнату и захлопнул дверь. Он прекрасно понимал, что только что произошло, прекрасно понимал, что сделала Елисавета, но ему не хотелось в это верить. Он искал оправдания и хватался за них с отчаянием.

Игорь пытался убедить самого себя, что мама ещё живая, что расстояние до первого этажа не такое уж и большое, что падение просто не могло быть смертельным, и что ему просто показалось, будто Елисавета использовала свою родовую магию. Ничего этого не было. Всё будет в порядке. Всё будет в порядке. Всё будет в порядке…

Он повторял это снова и снова, как безумный, пока в дверь у него за спиной не раздался стук. Мальчик отпрянул и в ужасе уставился на дверь. Размеренный, даже неловкий стук прозвучал трижды и притих. Но тишина эта была не спокойной. Скорее выжидающей, требовательной и грозящей, что если дверь не откроется, может произойти что-нибудь ужасное.

Игорь кусал губы и всё мялся, стоит ему открывать, или потерпеть… Так продолжалось целую мучительную минуту. Напряжение постепенно развеялось. Мальчик расслабился и уже почти выдохнул как вдруг снова: тук-тук-тук… Грянуло в дверь. Игорь дрогнул, не выдержал, бросился к ней и открыл её нараспашку.

В коридоре перед его комнатой стояла Елисавета. Она была бледная и непоколебимая, словно кукла, и смотрела на своего брата большими, чёрными, — ему показалось, что они были как у насекомого, — глазами. Её взгляд так напугал мальчика, что он выпалил первое, что пришло ему в голову:

— Я… Я никому не скажу.

Елисавета быстро поморгала и опустила голову. А затем произошло что-то удивительное, что ещё сильнее напугало мальчика: на беленьких щёчках его сестры появился румянец. Теперь она косилась в сторону, избегала на него смотреть, смущалась…

Мальчик растерялся, причём так сильно, что пришёл в чувства и открыл глаза: и вот он уже был не в коридоре роскошного особняка, но на холодном, задуваемом ветром кладбище. Рядом с ним была девушка. Её губы зашевелились, Игорь услышал тихий голос:

— Ты никому не сказал, — произнесла Елисавета, и даже в темноте было видно, как покраснели после этих слов её щёчки… и Игорь понял.

За одно мгновение он понял всё. Он понял, что ещё когда Елисавету убила их мать, а потом заметила Игоря, который видел убийство, она испугалась, и что в словах Игоря, в его обещании обо всём молчать, она почувствовала не страх, но заботу и любовь, которая пронзила её до самого сердца, и вызвала любовь ответную, и что сам Игорь этого не понимал, боялся своей сестры и думал, что она хочет его убить, что все эти годы Елисавета высказывала к нему знаки внимания, а он ничего не замечал… Что девушка уже почти потеряла надежду, когда появился Он, новый Игорь, — и понял Всё.

И как только юноша всё понял, он протянул руки и схватил свою сестру со спины, прижал её к своей груди и прошептал наухо:

— Разумеется я ничего не сказал. Ведь ты моя любимая младшая сестра.

Елисавета в его руках вздрогнула. Она хотела к вырваться и повернуться к нему, но Игорь повернул её сам, а затем повалил на холодную, каменную могильную плиту. Девушка задрожала от холодна, и в то же время Игорь видел по глазам своей сестры, что внутри неё закипало пламя. Что ж, тогда им просто нужно выпустить его наружу. Игорь сорвал с девушки платье, открывая до пояса её белую кожу, а затем навалился на неё, зажимая между могильной плитой и собственным разгорячённым телом…

1. XXIII

Согласно первому закону термодинамики, — а может быть и не первому, Игорь в физике не разбирался — тепло стремится к равномерному распределению по вселенной. То бишь, если ты касаешься чего-нибудь, что холоднее тебя, ты будешь этому чему-то своё тепло отдавать. Поэтому неправильно говорить, что когда люди обнимают друг друга, они согреваются, — на самом деле они занимаются перераспределением тепла.

…Стояла ночь, холодная и мрачная. Звёзд на небе было не разглядеть. Дул ветер, и хлестали друг о друга оголенные древесные ветви.

Девушка в руках Игоря тоже в какой-то момент задрожала от холода. Юноша держал руки на животе Елисаветы. Когда он заметил, что ей стало холодно, он прижал её покрепче. Елисавета не сопротивлялась — она была покорной, словно кукла, причём кукла весьма потрёпанная: в мятом платье, натянутом только на одно плечо, в то время как второе оставалось оголённым, и взъерошенными волосами, которые лишь чудом до сих пор оставались завязанными в хвостик. Игорь принюхался: они приятно пахли. В том смысле приятно, что никакого запаха у её волос не было. Не то чтобы юноша ненавидел ароматы лаванды, ромашки или клубники, — всей той луговой палитры, которой насыщают шампуни, — но естественный запах женских волос нравился ему больше… Он его возбуждал.

Вдруг Елисавета у него в руках заерзала, повернулась к нему лицом и сказала:

— Соринка попала в глаз.

Игорь улыбнулся, притянул девушку ещё ближе, высунул язык и лизнул её зрачок. Елисавета на мгновение напряглась, а потом растаяла в его объятиях.