Целомудрие миролюбия. Книга первая. Творец

Девушка также сочиняла, и тем вдохновляла поэта, ведь женщина творец, она и помощник творцу. Таким образом, они проводили своё свободное от служения время, предаваясь философской мысли и сотворению небесной поэтики. Иногда они любовно взирали друг на друга, бросая стыдливые взгляды полные смущенья. Сей вечерние прогулки возле векового древа они проводили мирно, не заботясь о хлебе насущном. Затворник древа умилялся им, слушая их трепетные разговоры, чувствуя, сколь много в них восторга и любви, он заражался теми необычайно интригующими чувствами, ведь оные люди благословлены Богом, ведь они столь безгрешны. Созерцатель, казалось, мог видеть сами помыслы сих молодых людей, кои оказались чисты, ведь они помышляли только о добром, о вечном, о непорочном. Дух Божий витал средь них и всюду следовал за ними, ибо без Его промыслительной человеколюбивой воли не взойдет ни одно семечко, ни одна капля с неба не упадет. И тело человека живо покуда в нём есть дух. Творец коснулся всего, каждое творение Свое, наделив божественной искрой. Именно тогда пленник древа воистину осознал, сколь сильно он ошибался насчет себя, ибо он представлял себя создателем мироздания, в то горделивое мгновение в нём возвеличивалось творческое чувство, дар создания, но проникнуть духом в бытие мира он не мог, ибо он всегда был только созерцателем, но не творцом.

В его душе роились всевозможные чувства, здесь было и восхищение, и самоуничижение. Он ощущал себя свободным, будучи затворником, не понимая, за что ему даровано созерцание красот Божьего мира. Он не мог назвать себя ни праведником, ни преступником, которого осудили на вековое заточение в древе, или же наоборот благословили тем, отрешив его от суеты и бесполезных мудрствований. Одним словом он был беспокоен сердцем, не зная, каким образом описать, либо рассудить теперешнюю его жизнь. Он не знал, сколько ему осталось вот так жить, что ожидать в дальнейшем, на что надеется. Но когда он узрел действие Духа Святого во всём сущем на земле и на небе, все его сомнения развеялись эфирным прахом, оставив в душе его лишь искреннее благодарение.

Единодушно в нём жили умиление и смирение, отныне он мог спокойно поразмыслить о своей грешной душе. Ведь к древу иногда прилетали два невидимых для других существа, то были ангел и бес. И слыша их разговоры, творец понимал, где в его прошлой жизни были искушения, где он когда-то пал согрешив, или когда и где он совершил добродетель. Будучи в немощи и в заточении, он помышлял о многом значимом, оставив былую суетность размышлений. Он просмотрел всю свою жизнь и осудил её за высокомерность и горделивость, за былое ложное величание и самовозвышение. Оказывается, сколь редко он следил за правильностью своих поступков, деяний, свершений, сколь редко он радел о своих помыслах и словах, порою говоря бездумно и думая бессовестно. Он жил одними плотскими чувствами, которые всечасно разжигались злыми духами. Оказывается, сколь часто он не прибегал к молитве, не звал о помощи, надеясь на свои слабости, ибо силы не было в нём, потому столь часто он грешил, позабыв о Господе. Он ощущал себя больным человеком, прикованным к кровати, и окромя раздумий о покаянии, его ничего более не заботило, здесь никто не отвлекал его от молитвы. Лишенный суетных земных радостей, потерявши к ним интерес и вкус, он предавался богомыслию, помышляя о судьбе души своей.

Мироздание со всеми его красотами перестало воспевать любознательность творца, отныне им завладело молитвенное бдение, непрестанное раскаяние, надежда на милость Божью. Однако он не отчаивался, не унывал, но и подлинно не радовался сердцем, понимая, сколь далек он был от Господа. Его миросозерцание не уменьшалось, а скорее возрастало до диалога с Богом. Обративши всё своё созерцание на душу свою, он пролил немало слез в жажде очищения. Душа его, некогда стенавшая истерзанная грехом, ныне излечивалась, отвергая страсти и беззакония. Дух Божий был рядом с ним, внимая его искреннему молитвенному исповеданию и благодарению за всё. Таким образом, творец чувствовал изменения в своей душе, в нем возрождалась истинная любовь, любовь к Богу, любовь к людям. Ведь все прошлые его воздыхания оказались ложью и иллюзиями навеянными бесами, которые всячески сбивали его с верного пути, подсовывая различные чувственные объекты, то женщину, то тленный труд, то празднословие и суемудрие. Всем тем он охотно обманывался, ложно называя любовью, долгом, традицией. Ибо только Бог дарует жизнь вечную, только Спаситель спасает, всё остальное временно и непостоянно. Царствие Небесное приблизилось, и оно должно воцариться в душе человека прежде исхода, дабы прибывать тому с Господом всегда.