Целуй меня страстно

Такси остановилось на перекрестке, и я услышал ее прерывистое дыхание. Она дрожала от страха. Она знала, что умрет, но не знала когда. Я мрачно усмехнулся, потому что этого и добивался.

У ресторана мы вышли, и, пока я расплачивался, она стояла рядом, несомненно спрашивая себя, не здесь ли это произойдет.

Мы вошли в ресторан, если за столик в нише и заказали «хайболлы» и бифштексы. Когда я взялся за свой стакан, она впервые заговорила:

— Ты делаешь огромную ошибку, Тайгер.

— За всю свою жизнь я сделал только одну огромную ошибку, а именно — поверил тебе, но это больше никогда не повторится.

Вдруг лед в ее глазах растаял, они стали теплыми и влажными, как ее губы. Это был старый прием Рондины.

Она закинула голову, и я стал искать взглядом шрамы от пластической операции, но не нашел.

— Мне непонятно твое поведение, Тайгер, — сказала она. — Ты все еще хочешь убить меня?

— Да.

— Но зачем тогда этот поход в ресторан?

— Чтобы ты немного рассказала мне о себе и удовлетворила мое любопытство. Как тебе это удалось, Рондина?

Она свела брови.

— Что?

— Войти в семью Кейнов?

Она твердо посмотрела мне в глаза.

— Я родилась в ней. Можешь справиться, и тебе подтвердят.

— Мне и подтвердили, но я на этот счет другого мнения.

Она открыла портсигар, зажала сигарету в зубах и подождала, пока я дам ей закурить. Глядя на меня поверх пламени, она спросила:

— Как же, по твоему мнению, это произошло?

— Допустим, есть древняя почтенная семья с гордыми традициями и незапятнанной репутацией, и вдруг кто-то обнаруживает ее «скелет в шкафу» — никому не известное пятно на родовом гербе. Как поступит семья в таком случае? Вероятно, всеми силами постарается замять дело. Старый трюк, дорогая.

Рондина побледнела, и я понял, что попал в цель. Она нервно смяла сигарету, но потом взяла себя в руки.

— Чем ты шантажировала Кейнов, Рондина?

Она процедила сквозь зубы:

— Как бы мне хотелось задушить тебя.

— Я знаю.

Потом она подавила в себе ненависть и хладнокровно спросила:

— Почему бы тебе не узнать об этом у Кейнов?

— Я непременно это сделаю. У меня есть люди, специально занимающиеся этим. На днях я разослал твои фото специалистам по пластическим операциям. Рано или поздно, но я узнаю, кто и где сделал тебе операцию. А может быть, в России?

Она улыбнулась.

— Придется тебе самому установить, Тайгер.

— Совершенно верно. Ты мне только солжешь, как всегда.

Официант принес бифштекс, и. дождавшись его ухода, мы снова принялись за игру в вопросы и ответы. Это напоминало фехтование на шпагах. Мне было приятно с Рондиной, как и раньше, когда мы стояли по разные стороны — любовники и враги одновременно.

— Родители? — спросил я.

— Ричард и Агнесс Кейн. Отец родился в 1892 году, умер в 1951. Мать родилась в 1896, еще жива. — Улыбнувшись, она продолжала: — Сестры: Рут, Патриция и Диана. Братья: Вернон и Джон. Диана и Джо погибли во время войны. Точные даты…

— Не нужно. Фамильный герб?

— Два единорога держат пурпурный щит с поперечными полосами, под ним свиток с надписью…

— Ты здорово все вызубрила, — прервал я ее. — У тебя всегда были большие способности.

Потом я вдруг спросил:

— Ты еще помнишь Кола Хаггерти, Рондина?

Она вопросительно посмотрела на меня:

— Кого?

— Ну, может ли человек так лицемерить? Ты убила его. Прошила из своего пистолета сразу после того, как выстрелила мне в грудь.

Вилка задрожала в ее руке.

— Тебе неприятно об этом вспоминать? Черт возьми, а я совершенно хладнокровно думаю о тех. кого убил. Они заслужили это. По твоему мнению. Кол и я тоже заслужили смерть, так что сентиментальность тут ни при чем. — Я взял стакан и сделал несколько глотков. — Или ты теперь сама боишься?

Она снова овладела собой.

— Нет, — сказала она, — не боюсь.

— Напрасно. У тебя есть все основания бояться.

Мы продолжали есть, перебрасываясь время от времени замечаниями, потом я расплатился, и мы вышли. Нас можно было принять за супружескую чету, никому и в голову не пришло бы, что идут палач и жертва.

На углу Бродвея я остановил такси, и мы сели в него. Я дал водителю адрес Рондины и откинулся на спинку сиденья, улыбаясь в душе. Она была на пределе нервных сил, чего я и добивался.

Она положила свою сумочку между нами. Я прижал ее бедром и понял, что в ней пистолет. Для меня не составило большого труда дождаться, когда она будет смотреть в окно, открыть сумочку, незаметно вытащить обойму и снова закрыть ее. Обойму я положил себе в карман. Полковник Корбинет хорошо. обучил нас, и мы еще помнили его уроки.

Она не стала возражать, когда я вышел из машины вместе с ней и последовал в дом, но она остановилась около швейцара и портье и перекинулась с ними парой слов. Оба мужчины имели достаточно времени, чтобы рассмотреть меня. Кроме того, она спросила о точном времени и поставила свои часы. Таким образом, два свидетеля могли опознать меня и назвать точное время нашего прихода.

Но она не знала, что я пошел к ней не для того, чтобы убить ее. Пока еще нет.

Она нажала на кнопку двенадцатого этажа.

— Неплохо сработано, Рондина, — заметил я.

Она поняла, что я имею в виду, и улыбнулась.

— Ты считал меня более бездарной?