Цена Империи

Привычным движением он провернул меч и выдернул клинок наружу.

Стражники оцепенели. Наступила тишина, которую нарушил лишь звук падения грузного тела, а затем спокойная реплика Луция.

— И впрямь у вас в Готии куют отличную сталь, — заметил Ингенс-младший.

— Это не готская работа, — сказал Коршунов, вытирая клинок и возвращая его в ножны. — Боспорская. Хочешь такой же?

— Лучше — покороче.

— Будет. Весной привезу.

— Заранее благодарен.

— Доложите эдилу, — сказал Черепанов ошеломленным стражникам. — Аласейа, великий германский рикс на службе Рима, убил вашего старшего за то, что тот покушался на его жену. О сумме выкупа, которую рикс потребует с курии города за покушение на свою честь, будет сообщено позже. Так, рикс?

Коршунов величественно кивнул, подхватил Анастасию, усадил на коня, оттолкнулся от земли и, мягко спружинив, опустился в седло.

— Хрис, — сказал Черепанов бывшему легионеру. — Не хочешь вернуться в легион? У меня есть право вербовать пополнение…

— Прямо сейчас?

— Не обязательно. Собирай вещи и приезжай в лагерь, скажем, недели через две. К этому времени я все оформлю. Не возражаешь?

— Еще бы! Служить у тебя, принцепс, — это честь!

— У него. — Геннадий кивнул на Коршунова, выезжающего из ворот.

— Годится!

— Вале[56], легионер!

— Вале, принцепс!

— Марш!

Посланные в гостиницу легионеры встретили их за воротами: с запасными лошадьми и вещами.

— Слушай, Генка, мне что, и впрямь потребовать у них выкуп? — спросил Коршунов по-русски.

— С ума сошел! Какой еще выкуп?

— Ну ты же сам сказал…

— Надо же мне было чем-то загрузить стражников! Еще чуть-чуть — и они полезли бы в драку. Не хотелось устраивать мясорубку.

— Понял. И куда мы теперь, в лагерь?

— Нет. В Маркионополь.

— Это еще зачем?

— Разве ты забыл? — Черепанов усмехнулся. — У меня же поручение эдила Том: доставить Анастасию Фока в столицу. Наместнику Мезии…

Глава двенадцатая

Наместник Нижней Мезии сенатор Туллий Менофил

— Геннадий Павел, принцепс одиннадцатого легиона? Немедленно веди сюда!

Наместник Нижней Мезии Туллий Менофил поднялся навстречу гостю:

— Приветствую тебя, победитель скифов!

— Приветствие и тебе, благородный Туллий! — Черепанов снял с головы шлем и приложил кулак к груди. — Благодарю, что согласился меня принять!

— Всегда рад видеть тебя, славный принцепс! — наместник хлопнул в ладоши. — Накройте стол в красном триклинии[57]. Мой скромный дом всегда открыт для тебя.

«Скромным домом» наместника был четырехэтажный дворец, вместе с зимним садом и внутренним двором занимавший полгектара.

— Что привело тебя в Маркионополь? Дело или развлечения? Надеюсь, ты не покинешь нас до послезавтрашнего дня и украсишь своим присутствием мой пир, который я дам в честь дня Меркурия[58]?

— Благодарю за честь! — еще раз поклонился Черепанов.

Тут в дверях появился слуга и дал знать, что в триклинии все готово.

— Пойдем, доблестный Павел! — ухоженная ладонь наместника, консуляра и сенатора в шестом поколении опустилась на прикрытое золоченой кирасой плечо принцепса. — Время прандия[59]: пора и нам немного подкрепиться…

«Немного подкрепиться», по понятиям благородного Туллия, — это стол размером с двуспальную кровать, плотно уставленный дорогущими яствами и напитками. И меняли[60] этот стол четырежды. При том, что за трапезой они с Черепановым возлежали вдвоем. Слуги и музыканты в расчет, разумеется, не шли.

Правда, большая часть кушаний и напитков так и была унесена неопробованной. Нужно было обладать прожорливостью Максимина, чтобы съесть хотя бы двадцатую часть предложенного.

— Как чувствует себя командующий Гай Юлий Вер Максимин? — поинтересовался наместник. — Не по его ли делам ты приехал, славный Павел?

— Нет, благородный Туллий, — сказал Черепанов. — Чувствует он себя превосходно. Недавно отправился инспектировать наши прирейнские заставы. Он удовлетворен состоянием войск и уверен, что в ближайшие месяцы, по крайней мере до осени, может быть спокоен за твою провинцию.

Это следовало понимать так: «Можешь не беспокоиться. Страшный Фракиец к тебе не нагрянет. Ты ему в июне достаточно отстегнул. Но в конце осени придется снова раскошелиться».

— Пока Риму служат такие, как ты, славный Геннадий, за его границы можно не волноваться!

«Я бы с большим удовольствием платил тебе, принцепс, лишь бы никогда не видеть твоего командующего!»

— Я всего лишь принцепс, благородный Туллий! — напомнил Черепанов.

— Твои деяния многократно превышают твои регалии. В моей провинции твое имя у всех на устах, и полагаю, в Риме тоже кое-что услышат…

«Если будешь хорошо себя вести, принцепс, я замолвлю за тебя словечко перед Августами».

— Благодарю тебя!

— Попробуй фазана, он превосходен! Особенно с этим вином!

— Да, у тебя прекрасный повар, благородный Туллий. Даже в Риме я не пробовал лучшего угощения.

«Спасибо, дорогой! Но у меня есть и свои связи».

— Я заметил: твоя латынь стала почти безукоризненной!

«Но ты все же всего лишь варвар…»

— Мой друг консуляр Антоний Антонин Гордиан подарил мне своего ритора.