Цена империи. Чистилище

Попавший в плен Джекоб Макнамарра попытался разводить чай в Грузии, выкупив несколько участков земли на горных склонах. Вот только чайный лист с его плантаций… был… да уж… Впрочем, если вспомнить, то единственно приличный массовый чай в СССР – № 36 – получался только потому, что в нем половину веса составлял индийский чай, пусть и самый дешевый. Ольга на секунду вышла, тут же появился слуга, который унес неудачный напиток. Через несколько минут Ольга вернулась, но уже принесла поднос с чайником и чашками, на подносе были еще и кусочки сахара, вазочка с вареньем и еще одна с печеньками[82].

– Mein lieber Ehemann. Ich bin sehr besorgt. Was ist los?[83]

– Ольга, дорогая…

Она действительно выглядит взволнованной, память подсказывает, что супруга, когда нервничает или сердится, переходит на немецкий, это при том, что с детьми она старается говорить на русском, а в обществе весьма неплохо говорит на французском. Но я веду себя не совсем так, как от меня ожидают, но по-другому не получается. Может быть, было бы слияние моей психоматрицы с реципиентом полным, я бы завернул как-то по-другому, но пока что…

– Давай договоримся. В семье, между собой, в обществе мы говорим только по-русски, даже с иностранцами. Тем более с иностранцами. Сейчас партия цесаревича Александра делает ставку на меня, как на будущего императора. Мне предложили возложить на себя венец Романовых, но я отказался…

Заметил, как при этих словах глаза Ольги стали огромными и почти что квадратными… Ага! Она даже онемела, не зная, что и сказать.

– Я предложил созвать Земский собор, который изменит положение о престолонаследовании и даст возможность мне принять корону и скипетр на законных основаниях. Быть диктатором и узурпатором я не собираюсь. И на роль временного правителя, регента не соглашусь. Так можно всю империю… – хотел сказать «просрать», но вовремя одумался, – проворонить. Но мы сейчас обязаны… обязаны стать примером для всех граждан и для всего общества. Поэтому только русский.

– Но почему… отказаться… как? Собор – это так долго!

– Десять дней потерпим.

– Zehn Tage?[84]

– Цили, я же просил… именно десять дней.

Уф! Спасибо тебе, Миша, что всплыло, как ты называешь супругу в моменты нежного общения… Как ни странно, но это подействовало…

– Прости, но за десять дней…

– Именно, но Валуев сделает всё, чтобы делегаты были отобраны из самых доверенных лиц. Так что, не переживаю за его исход. – Это я соврал, чтобы успокоить жену.

– Я могу чем-то помочь?

Ну, вот, наконец-то ее стойкий немецкий характер дает себя знать.

– Конечно… Цили, во-первых, это безопасность твоя и детей. Дворец будет под усиленной охраной. Дети, все дети будут во дворце – завтра и послезавтра прибудут все. Я прошу тебя понять, что временные неудобства и требования охраны – именно временные, пока не удалось полностью решить вопрос с нападавшими.

– Что-то известно?

– Да, исполнители – народовольцы-террористы. Но вот кто стоит за ними – это главный вопрос. Сами они такое провернуть не могли бы.

– И кто, ты думаешь? – ее русский все-таки иногда чуток сбоит, хотя она освоила язык более-менее хорошо.

– Тут все просто: англичане, пруссаки или австрийцы. Французам не до того. Но кто точно – тут нельзя гадать, тут надо знать наверняка.

– Это будет война?

– Обязательно будет, точнее, она уже идет, но какой будет эта война, тайной или явной – время покажет. Мы не имеем права ошибиться так же, как во время Крымской катастрофы. Оказаться одними против всей Европы… И еще, что касается детей… Меня беспокоит Алекс… Очень беспокоит. Я решил купить что-то в Крыму. Теплое море будет благоприятно для его здоровья. Так что будь готова часть времени проводить у моря, теплого моря, дорогая. С детьми и со мной. Пусть не все время. Но императоры тоже имеют право на отдых.

А это предложение супруге явно понравилось, хотя… Чувствую, что ей не слишком нравится выпускать контроль надо мной, но тут вам не там, так что пусть пока переваривает высказанное.

– Да, Михель, ты изменился, очень… весьма… изменился.

– Лучше говорить «очень изменился», дорогая Цили, вот только и ответственность на мне лежит… сама понимаешь. Это даже не наместничество на Кавказе. Это все намного, намного сложнее.

– Я понимаю, но ты дашь врачу себя осмотреть? – Ольга смотрит внимательно на меня. А что мне делать?

– Конечно, дорогая, раз ты настаиваешь, обязательно. И еще, вот что я хочу: подумай, кого мне необходимо приблизить, особенно для сложных и опасных секретных дел. Да и вообще, мне нужна своя команда, я не уверен, что Валуев со товарищи будут надежной опорой трону. Но это не требует быстрого ответа. Подумай. Это очень важно.

Она кивнула головой, понимая, что самое важное я оставил именно для нее, то, что не мог бы доверить никому. А что оставалось делать? У меня пока что нет возможности самому формировать ближайшее окружение, а в том, что ко мне из баденских родственников очередь не выстроится, я уверен. Для этого Цили слишком умна.