Цена короны

Проблема в другом: а к кому можно обратиться, не рискуя попасть в лапы автору всего нынешнего безобразия? К Хильдису Кооту? Что не епископ затеял магическое покушение, Адрелиан был уверен. Почти уверен…

Но… Но лорд-регент не всегда согласовывал свою политику с политикой серого братства – когда считал, что интересы Инквизиции идут вразрез с государственными. Не так давно, когда на совете речь зашла об объединении с Аккенией, епископ очень старался не выдать недовольство… Не посчитает ли сайэр Хильдис, что попытаться сделать из самозванца свою марионетку гораздо выгоднее, чем иметь дело с подлинным, но весьма своевольным Адрелианом?

Ответить на этот вопрос лорд-регент не смог. Не успел.

Несколько фигур, закутанных в темные плащи с низко опущенными капюшонами, со всех сторон надвинулись на него из сгущавшихся вечерних сумерек.

Во всех их движениях таилась невысказанная угроза, и лорд-регент не стал мешкать, решив, что лучше показаться смешным, чем стать мертвым. Торопливо шагнул назад, прислонился спиной к невысокой каменной ограде, подхватил валявшийся под ногами обломок суковатой палки – слишком легковесное оружие, в роли увесистой дубины выступить никак не сможет, но все же лучше, чем ничего. Громко спросил:

– Кто вы?! Зачем прячете свои лица?! Зачем подкрадываетесь в темноте к мирным людям?

Фигуры на мгновение замерли. Затем один из замаскированных поднял руку – несколько угловатым, не совсем естественным движением. И стало ясно: прятал лицо он не зря, в приличную компанию с такой физиономией лучше не соваться… Нос отсечен, осталась лишь недавно зажившая рана с двумя отверстиями; губ тоже нет, в лунном свете поблескивали оскаленные в вечной ухмылке зубы: не обычные человеческие, но сделанные из стали, острые, напоминающие волчьи клыки.

– Кто я? – переспросил изуродованный, и слова его перемежались со стальным лязганьем. – Меня зовут Бо-Заир, и ты навсегда запомнишь это имя, Адрелиан! На все оставшиеся тебе недолгие часы!

Никакой радости от того, что хоть кто-то его наконец узнал, лорд-регент не испытал.

Остальные плащеносцы ни имен, ни лиц открыть не пожелали. Повинуясь знаку Бо-Заира, ринулись на Адрелиана.

Но противостоял им один из лучших бойцов Туллена и сопредельных стран, не растерявший боевые навыки за годы, проведенные в королевском дворце, привыкший сражаться и побеждать как оружием, так и голыми руками.

Бац! – и, столкнувшись с кулаком лорда, один из нападавших отлетел и растянулся на земле. Хрясь! – и рука, тянувшаяся к горлу Адрелиана, бессильно повисла. Рука? Как бы не так, из рукава торчало нечто, куда более напоминавшее птичью лапу с изогнутыми острыми когтями.

Но, рука то была, или лапа, – мощного удара палки не выдержала, переломилась. Увы, палка тоже разлетелась в щепки. Ничего иного, способного заменить оружие, поблизости не виднелось…

У другого нападавшего в пылу схватки свалился капюшон, показалась голова с мерно двигающимися жвалами, покрытая темным густым мягким пухом и опоясанная по кругу не менее как десятком глаз, пялящихся во все стороны. Из рукавов плаща торчали многосуставчатые лапы, весьма похожие на паучьи, но разделявшиеся на несколько частей, тоже суставчатых, шевелящихся, отдаленно напоминающих пальцы – и на концах псевдопальцев двигались, сгибались и разгибались какие-то крючочки, отросточки… Впрочем, внимательно все разглядеть Адрелиан не успел, сбил тварь ударом ноги, хотел добавить, добить, – не успел, в драку лезли все новые и новые существа.

Лорд-регент вскоре понял, что атакующие стараются его не убить, но захватить живым, отчасти это уравнивало шансы, но лишь отчасти…

В схватке наступила недолгая пауза – поверженные враги поднимались с земли, но не спешили вновь ринуться в бой.

Адрелиан же, понимая, что так просто от него не отстанут, прикидывал, в какую сторону лучше пойти на прорыв.

А затем на него двинулся новый боец, тоже закутанный в плащ – но даже в этом одеянии на человека он не походил ни малейшим образом: тело угловатое, совершенно нелюдских пропорций. То не был тролль или иной перегруженный мышцами здоровяк, как можно было ожидать, – росточком существо едва достигало пояса взрослого мужчины, и лорд-регент промедлил с ударом.

Напрасно…

Капюшон отлетел в сторону, показалась голова – расплющенная, блинообразная, с широченным безгубым ртом и выпученными лягушачьими глазами. Раскачиваясь из стороны в сторону, голова поднималась все выше, казалось, что поддерживающая ее тоненькая извивающаяся шея растет на глазах. А может, и в самом деле росла.

В ритме движений плоской башки было нечто, притягивающее взгляд, завораживающее. Адрелиану чудилось, что в голове его звучит незатейливый заунывный мотив, выводимый флейтой или схожим инструментом, – расслабляющий, клонящий в сон. Хотелось лечь, вытянуться, закрыть глаза, – и будь что будет.