Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему

Возьмём один пример, как ВВП может давать ложные представления об успехе страны. ВВП на душу населения неверно измеряет ценность товаров и услуг, производимых в нескольких секторах, включая здравоохранение и государственный сектор – два сектора, чья важность сегодня куда выше, чем тогда, когда ВВП впервые начал измеряться полвека назад. Америка, например, имеет худшие результаты в сфере здравоохранения, в показателях продолжительности жизни или практически любого другого измерения в сфере оказания медицинской помощи, но – тратит больше денег. Если бы мы исследовали производительность, меньшая эффективность американского сектора здравоохранения сыграла бы против Соединённых Штатов: результаты, скажем, французского сектора были бы выше. Так и есть, но только наоборот: неэффективность помогает раздувать цифры американского ВВП.

Наше стандартное измерение производительности, ВВП, не принимает во внимание устойчивость – и люди, и страны могут жить не по средствам, но только некоторое время. Это, конечно, было случаем Соединённых Штатов. Не только бо́льшая часть людей занимала деньги, чтобы поддерживать свои жизненные стандарты; так же делала и страна в целом. Жилищный пузырь поддерживал функционирование экономики бо́льшую часть первого десятилетия этого века – вид системы искусственного жизнеобеспечения, который оборачивается подъемом безудержного потребления.

Более важно для этой книги то, что общее измерение доходов не отображает адекватно более широкий смысл того, что случается с большинством граждан. Как мы видели в главе 1, ВВП на душу населения может расти, но бо́льшая часть граждан страны будет находиться в стагнации или даже станет чувствовать себя хуже, год за годом: именно это и происходит в Соединённых Штатах.

Так же, как существует большое неравенство в доходах, существуют большие несоразмерности почти во всех других измерениях, которые относятся к нашему общему благосостоянию, и ни одна из них не отражена в ВВП как мера экономической деятельности. Возьмём, например, здравоохранение, образование или окружающую среду. Защитники окружающей среды призвали обратить внимание на неблагоприятные условия, в которых живут многие бедняки. Единственный тип жилья, который они могут себе позволить, – около загрязняющих среду заводов, шумных аэропортов и поездов516.

В сущности, то, как мы измеряем деятельность, – это аспект борьбы за представления. И это имеет значение, особенно в нашем обществе, ориентированном на продуктивность. Наши системы измерений влияют на наше представление о том, как идут наши дела, – и относительную производительность разных экономических систем. Если мы измеряем неправильные вещи, то у нас будет искушение делать неправильные вещи, и делать неправильные выводы о том, что есть хорошая экономическая система.

Если мы измеряем наш успех в ВВП, то будем добиваться повышения этого показателя и оказывать недостаточное внимание тому, что происходит с большинством американцев. Возьмём другой пример: критики, скажем, регулирования окружающей среды полагают, что предписания слишком дороги и сокращают рост. Но, как мы видим, компромисс в этом зависит от того, как мы измеряем результативность. Если в наших измерениях ВВП мы принимаем во внимание стоимость деградации окружающей среды, тогда лучшее регулирование окружающей среды может в самом деле улучшить ВВП, корректно измеренный

.

Годами стандартным показателем измерения экономической деятельности был ВНП – валовой национальный продукт, приблизительно равный валовому доходу жителей страны. Но затем, около 1990 года, произошел переход к ВВП, валовому внутреннему продукту, то есть стоимости товаров и услуг, произведенных внутри страны. Для страны в изоляции, которая не торгует с другими странами или не получает внешних инвестиций, эти две цифры эквивалентны. Но переход произошел с той же скоростью, что росла глобализация. Это имело некоторые глубокие эффекты: если доход, ассоциированный с товарами, производимыми в стране, распространялся повсюду, ВВП повышался, а ВНП понижался. И это было не просто теоретической тонкостью. Золотые прииски в Папуа – Новая Гвинея (ПНГ) разрабатывались зарубежными компаниями – из Австралии, Канады и откуда угодно. Бо́льшая часть того, что было добыто, уходила зарубежным компаниям. ПНГ получала жалкие подачки – недостаточные даже для того, чтобы компенсировать разрушение окружающей среды или снизить другие неблагоприятные эффекты на экономику или здоровье людей517. Фокус поворота на ВВП подтолкнул страны к принятию подобных проектов – показатели их успеха улучшились. Но будь в центре внимания старое измерение, ВНП, подобные проекты могли быть отклонены.