Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему

Хотя нынешний президент ФРС Бен Бернанке в своё время мощно написал о добродетели прозрачности641, он, кажется, изменил своё мнение с тех пор, как предоставление скрытой помощи банков переместилось в центр повестки дня ФРС. Когда СМИ запросили информацию, ссылаясь на то, что государственные органы обязаны её раскрывать в соответствии с Законом о свободе информации, ФРС заявила, что она не подпадает под действие этого закона. Федеральный окружной суд не согласился, но ФРС была непоколебима – она отказалась раскрывать то, что пресса хотела знать. ФРС подала апелляцию на это решение окружного суда, но и апелляционный суд подтвердил: да, подотчетна. По некоторым сообщениям, ФРС хотела апеллировать в Верховном суде, не скажи ей Белый дом, что она является фактически частью правительства и обязана подчиняться законам, которые касаются других государственных органов. Конгресс, независимо, потребовал аудит того, что делает ФРС, в том числе – кто получает деньги.

В конце концов, ФРС поддалась давлению судов и конгресса. И, когда информация была раскрыта, американцы поняли лучше, почему Федеральный резерв не хотел её открывать. Реальная причина секретности, как оказалось, была – спрятать политику, не встречавшую народной поддержки, и скрыть нестыковки между тем, что ФРС говорила и что происходило на самом деле642

.

В великой финансовой помощи, которая отметила начало Великой рецессии, глава нью-йоркского ФРБ был одним из триумвирата (вместе с главой ФРС и министром финансов), кто сформировал помощь, определив, кого спасать, а кого наказывать, и кто сколько получит, и на каких условиях. И он, как оказалось, был назначен комитетом, состоявшим из банкиров и топ-менеджеров некоторых из тех самых фирм, что получили помощь на самых лучших условиях643

. Это – проявление, если не реальное воплощение, конфликта интересов. Американцы никогда до конца не поймут, почему AIG получила финансовую помощь в таком размере. И почему, когда их деривативы были выкуплены обратно, за них платили по 100 центов за доллар – куда больше, чем было необходимо. Но когда конечные бенефициары финансовой помощи AIG были раскрыты, все стало ясно: самым большим бенефициаром оказался Goldman Sachs, другими получателями были большие зарубежные банки, некоторые из которых подозревались в сложных финансовых махинациях с Goldman Sachs. Казалось особенно странным, что Соединённые Штаты оказывали финансовую помощь зарубежным банкам. Ведь если зарубежные банки в беде, то кому, как не зарубежным правительствам, спасать свои банки!

Чем больше информации раскрывалось, тем яснее становилось, что ФРС масштабно кредитовала зарубежные банки задолго до кризиса сентября 2008 года644. Очевидно, что ФРС США была последней надеждой не только для банков США, но и зарубежных банков645

. Если бы американские банки предприняли подобные сложные и рискованные контакты с этими другими банками, а они бы затонули, то что – американские банки оказались бы в опасности? Если так, то очевидно, что ФРС провалила свою надзорную работу точно так же, как и регуляторную ответственность. Также стало ясно, что, несмотря на заявления ФРС, утверждающие, что проблема ипотеки и лопнувшего пузыря была под хорошим контролем646, глобальные финансовые рынки переживали травму месяцами.

Данные, которые ФРС заставили обнародовать, показали также, что в месяцы после коллапса Lehman Brothers большие банки (как Goldman Sachs) занимали огромные суммы у ФРС, одновременно утверждая публично, что находятся в отличном состоянии.

Ничто из этого не должно удивлять: независимый центральный банк, захваченный финансовым сектором, будет принимать решения, которые представляют убеждения и интересы финансового сектора.

Даже если было бы желательно иметь центральный банк, независимый от демократического политического процесса, совет директоров должен, по крайней мере, быть репрезентативным, в нем не должны доминировать представители финансового сектора экономики. Некоторые страны не позволяют специалистам из финансового сектора работать в советах директоров центральных банков – они усматривают в этом очевидный конфликт интересов. Существует огромное количество экспертов за границами финансового сектора. В самом деле, люди из финансового сектора настроены на заключение сделок и не являются экспертами в сложностях макроэкономических взаимозависимостей. Сегодня, к счастью, есть реальные эксперты в ряде организаций, не входящих в финансовый сектор, – включая академии, НГО (негосударственные организации) и союзы.