Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Гитлер утверждал, что действия Советского Союза в оккупации Бессарабии и Северной Буковины были спровоцированы Англией. В течение ряда месяцев после этого события он постоянно говорил Альфреду Йодлю, начальнику штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), об истинной причине, почему Англия не прекратила войну после эвакуации из Дюнкерка. Это произошло из-за «частных или тайных соглашений» с Советским Союзом, что она должна либо сокрушить Германию политически, либо напасть на нее. И все же у Гитлера не было оснований думать о чем-то подобном. 13 июля Молотов действительно вручил Шуленбургу меморандум, в котором содержалось описание беседы Сталина со Стаффордом Криппсом. Британский посол заявил Сталину, что «его правительство считает, что прямой задачей Советского Союза является поддержание объединения и руководства Балканскими странами». На эту сладкую неопределенность, столь живописную в своем историческом парадоксе сегодня, Сталин ответил весьма резко. Он не признал, что существует какая-либо опасность установления гегемонии Германии в Восточной Европе. Он хорошо знал нескольких германских государственных деятелей, и он не обнаружил никакого желания с их стороны поглотить европейские страны. Никакая держава не имеет права на исключительную роль в консолидации и руководстве Балканскими странами. Советский Союз также не претендует на эту миссию, хотя он заинтересован в балканских делах.

Очевидно, Гитлер не поверил ни единому слову из этого важного разговора. На него большее впечатление произвело провозглашение в конце июля советской власти в трех Прибалтийских государствах — вещь, за которую он торговался и в которой мог винить только самого себя. И так вышло, что несмотря на то, что 16 июля 1940 г. он подписал первую директиву по вторжению в Англию, тринадцать дней спустя Гитлер обсуждал с Гальдером и Йодлем планы вторжения в Россию на случай, если вторжения в Англию не произойдет.

«Барбаросса»

Когда две державы столь напуганы и с таким подозрением относятся друг к другу, как это было между Германией и Советской Россией после завоевания Гитлером Запада, вооруженный конфликт представляется неизбежным. И все же не было ничего такого в том, что Советский Союз совершил в июле 1940 г., чего бы полностью не следовало ожидать в рамках секретного протокола от 23 августа 1939 г. То, что в июле 1940 г. наступил момент, когда Гитлер объявил о своем решении напасть на Россию, было вызвано двумя причинами. Во-первых, это было связано с его неохотой «крестьянина из глубинки» заниматься планами своих командиров по морскому вторжению в Англию — нечто не имеющее аналогов со времен изобретения пороха. Нашелся даже какой-то младший штабной офицер, который перевел отрывки из Юлия Цезаря как единственную существующую в истории модель. Во-вторых, это произошло благодаря мнению, которое укрепилось в уме Гитлера вместе с успехом торгового пакта с СССР, — мнению, что он, став хозяином европейской части России, будет обладать беспредельными природными ресурсами. Это обладание свело бы на нет британскую морскую блокаду Германии или даже совместную англо-американскую блокаду континента. Капитуляция Советского Союза помогла бы справиться с англо-американской морской мощью. Гитлер редко принимал всерьез операцию «Морской лев», кроме как способ обмана, ведения отвлекающих действий. Согласно данным Гельмута Грайнера, официального лица, отвечавшего за ведение дневника событий в ОКВ, Гитлер открыто заявил на заседании штаба 21 июля, что инструкции по вторжению существуют только на случай, если все остальное не получится, и что он лично считает, что Англия будет усмирена, когда Советский Союз уже не сможет представлять угрозу для Германии. Как говорит Франц Гальдер, во время этого совещания Гитлер спросил у своего главнокомандующего, сколько дивизий тому потребуется для завоевания Советского Союза, и Вальтер фон Браухич оптимистически ответил: «От восьмидесяти до ста».

Спустя неделю, 29-го, Гитлер внезапно спросил Йодля, не может ли тот начать сосредоточение этих войск немедленно, чтобы нападение на Советский Союз произошло осенью. Йодль ответил, что такая концентрация требует минимум четыре месяца, а к этому времени уже наступит зима. Потом Йодль вернулся в свой поезд, ожидавший его в Рейхенхалле возле Берхтесгадена, и сказал своему заместителю Вальтеру Варлимонту, что полагает, что отговорил Гитлера от войны с Советским Союзом. И действительно, вскоре после этого Варлимонт услышал от Гитлера, что выполнение решения лишь отложено. Через два дня после встречи с Йодлем, 31 июля, Гитлер повторил свои аргументы Францу Гальдеру, закончив это заявлением: «Если мы начнем в мае 1941-го, у нас будет пять месяцев на то, чтобы закончить эту работу».