Цена счастья

— Не знаю, как и благодарить вас! Вашего согласия мне достаточно. Вы знаете Серену, любите ее, И вы советуете мне действовать.

— О да, однако я ее не опекаю. Она сама себе хозяйка. По крайней мере… — Фанни остановилась, внезапно пораженная какой-то неприятной мыслью. — Я забыла! О Господи!

— У нее есть опекун? Кто-то, к кому я должен обратиться, прежде чем делать предложение?

— Нет-нет! Только ее состояние странным образом оговорено, и возможно… Но мне не следует говорить о ее делах.

Он слегка сжал ее руку:

— И не говорите! Надеюсь, оно так оговорено, что я не смогу дотронуться до него, даже если бы и захотел. Но мне необходимо идти. Не знаю, как благодарить вас за понимание, за доброту. — Он взглянул на Фанни лукаво. — Теперь слово «вдова» не напугает меня.

Она засмеялась и покраснела. Майор опять поцеловал руку Фанни и повернулся, чтобы уйти, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошла Серена, одетая в дорожный костюм.

— Мне показалось, что я узнала модную шляпу, лежащую на столе в холле, — заметила она, снимая перчатки. — Как дела, Гектор? — Она перевела взгляд с него на Фанни и улыбнулась еще шире. — Что это вы тут замышляете? У вас обоих явно виноватый вид.

— Ничего не замышляем. — Майор помог девушке снять мантилью. — Ты застала дома свою странную знакомую — миссис Флур, кажется? Думаю, она была весьма польщена твоим визитом.

— А я думаю, что ты так же, как Фанни, задираешь нос, и так же, как она, недолюбливаешь миссис Флур.

— Да, я считаю, что тебе не стоит дружить с ней, — признался майор.

— Вздор! Я застала ее дома, и это я была благодарна ей за теплый прием, который она мне оказала. Фанни, хотела бы я быть сейчас в Лондоне, чтобы своими глазами видеть триумф этой Лейлхэм!

— Ты хочешь сказать, что она уже нашла для бедной малышки Эмили блестящего жениха?

— Еще нет, но, по ее словам, хоть завтра к ее услугам будет целая дюжина самых достойных женихов, из чего следует, что она нацелилась на крупную дичь. Как и миссис Флур, которая все еще держит в уме косоглазого герцога. Я отношусь к этому скептически, но очевидно, что бал у Ротерхэма сотворил чудо. Он помог ей отворить некоторые двери. Однако я бы многое отдала, чтобы узнать, какую тактику избрала эта женщина, чтобы вломиться в другие двери, и какую покровительницу она одурачила на сей раз, чтобы та расплатилась за нее в Альмаксе. Нет, ею нельзя не восхищаться!

— Отвратительная женщина! — воскликнула Фанни. — Мне жаль Эмили.

— Чепуха! Она выступит в полном блеске и насладится великолепным сезоном.

— Но о ком вы говорите? — поинтересовался майор.

— О дочери миссис Флур — она не такая предприимчивая, как ее мать, но такая же грозная.

— Она просто мерзкая интриганка! — вскричала Фанни с необычной для нее резкостью. — Извините меня. Я должна поговорить с Либстером. Совсем забыла ему кое о чем сказать. Нет, дорогая, не останавливай меня.

— Господи, что это с тобой?.. — Серена умолкла, потому что дверь за Фанни уже закрылась.

— Серена!

Она обернулась, пораженная умоляющей интонацией в голосе майора. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять причину необычного поведения Фанни. Молодая женщина затаила дыхание и почувствовала какую-то непонятную робость.

Гектор подошел к ней и сжал ее руки:

— Мы ничего не замышляли, Серена. Но так как леди Спенборо в некотором роде твоя опекунша, я пришел спросить у нее, могу ли попросить тебя выйти за меня замуж.

— Ой, Гектор, какой же ты глупый! — воскликнула Серена, и в ее голосе слезы смешались со смехом. — Что может сказать бедняжка Фанни? Она разрешила тебе сделать мне предложение? Должна ли я спросить у нее теперь, что мне следует ответить?

— Дело не в этом! Но я осознаю сейчас — и так ясно, как никогда раньше, — какая пропасть лежит между нами.

Она освободила руку из ладоней Гектора и прижала палец к его губам:

— Не говори так! Я запрещаю тебе! Не смей даже думать, что ты недостоин меня! Если бы ты только знал… Но ты ничего не знаешь, мой бедный Гектор, увы, не знаешь. Это я недостойна тебя. Ты и понятия не имеешь, какой противной я могу быть, какой своевольной, упрямой, сварливой!

Он обнял ее и воскликнул охрипшим голосом:

— Это ты не должна говорить подобные вещи! Моя богиня, моя королева!

— О, нет, нет, нет.

Гектор поднял голову и улыбнулся ей немного плутовато:

— Тебе не нравится, когда я так тебя называю? Что ж, я сделаю все, чтобы угодить тебе. Но ты не можешь запретить мне считать тебя своей богиней. Ведь ты была ею все эти семь лет.

— Хорошо, только богине это может не понравиться. Ты же видишь, что я совсем не дотягиваю до уровня небожительницы. Но я честна, достаточно честна, чтобы сказать тебе прямо: ты не должен меня боготворить.

Он лишь рассмеялся в ответ и снова поцеловал ее. Теперь Серена уже не протестовала — ведь она была настоящей женщиной, и ее не могло не тронуть такое поклонение и очевидное постоянство. Хотя и то и другое могло относиться к вымышленному идеалу.