Цена свободы

Давненько мы не забирались так далеко, я смотрел по сторонам, вспоминая, как выглядели эти места до Песца, и не узнавал. Наш путь лежал на северо-восток, там, в ста километрах от города, до Песца была резервная артиллерийская база-склад. Один из наших, Леня из людей Медведя, был в прошлом артиллеристом, он и вспомнил про эту базу. По его словам, там хранились орудия и минометы для вооружения частей резерва. Выехали на снегоходе, и квадроциклах. Пока я занимался Фрайманом и искал оружие вместе с Летуном, наш Эли скооперировался с умельцами из других Семей. Они утеплили ремонтную мастерскую, и сделали гусеничный снегоход, переделали ходовую часть гусеничного трактора средних размеров, сами гусеницы и траки взяли от другого трактора, побольше и пошире. На все это поставили кабину от грузовика и приделали кузов. Эли и остальные ходили вокруг своего детища, довольные как слон после трехведерной клизмы. Монстр, хоть и выглядел уродливо, зато по ровному слежавшемуся снегу исправно давал свои сорок километров в час.

Нам ничего лучше и не надо было. Выехали вшестером, двое в кабине, остальные на квадроциклах. Специально выбрали непогожий день. Когда холодно, и ветрено, никто и носа не высовывает из теплых помещений. Если в том районе, или по дороге туда, сохранились какие-то очаги жизни, то могут возникнуть неприятные и совершенно лишние ситуации. У нас задача — доехать, посмотреть, проверить, если есть что-то нужное, вывезти это к нам. Видимость была близкая к нулевой, ехали медленно и осторожно. Почти сразу же на квадроциклах осталось только двое, остальные набились в теплую кабину, каждые полчаса менялись.

Только выехав из Города, я осознал в полной мере масштаб случившегося с нашей цивилизацией. Километр за километром мы ехали по снежной пустыне. И только стрелочка на экране спутникового навигатора показывала, что мы все-таки едем, а не стоим на месте, да еще фонарные столбы вдоль дороги, которые торчали из снега, давали понять, что там, где мы едем, когда-то было шоссе. Внизу, под снегом, наверняка были машины, но на поверхности они выделялись в лучшем случае неестественно правильными очертаниями снежных холмиков. Лавируя меж сугробов, мы зацепили один из них, и раздался металлический скрежет. Часть снега осыпалась, и я скорее угадал, чем понял, что мы зацепили гусеницей навеки остановившийся у обочины автобус. Проехали утопающие в снегу здания, над одним торчала большая желтая буква «М», с шапкой снега поверх.

Добрались к вечеру, место было то самое, если верить навигатору. И действительно, неподалеку возвышалась облепленная снегом сторожевая вышка, верный признак военной базы. Часть бетонного забора вокруг базы отсутствовала. Мы загнали снегоход внутрь базы, вылезли наружу.

— Не нравится мне это, поделился я опасениями с Летуном, — как бы не пустышка, вон, забор кто-то повалил.

— Пошли, проверим, — он махнул рукой остальным.

Мы разбрелись по базе. Было уже темно, поэтому все вооружились мощными фонарями. Часть складов оказалась нетронутой, часть вывезли подчистую.

— Продукты, — кто-то подобрал с пола пустого склада бумажку, оказавшуюся накладной. Кто-то вывез все продукты.

— Хрен с ними с продуктами, — сказал я, — нам нужно другое. Ищем артиллерию!

Пошли вскрывать запертые склады, срывали с окон решетки, забирались внутрь. Наконец, Леня закричал: «сюда», мы поспешили за ним.

— Что это? — спросил я у Лени, недоуменно глядя на пушку, с которой мы только что сдернули пыльный брезент. Передо мной стояло орудие, как в фильмах про Великую Войну: два колеса, наклонный броневой лист, какие-то ручки-крутилки.

— Это 122 мм дивизионная гаубица, — ответил Леня.

— 122? Но ведь у наших калибр 155, откуда эта взялась?

— Трофейная. Ты же помнишь, что в свое время Союз снабжал сарацин оружием. Наши много таких захватили, и снарядов к ним. К ним у нас даже снаряды делать стали, и под танковые орудия, и под буксируемые.

— А почему у нее такой древний вид? Будто из фильма про Великую Войну?

— Так и есть, их как раз перед Великой Войной начали делать. Такими пушками наши прадеды фашистов били.

— А стрелять-то она будет? Ей же, считай, восемь десятков лет!

— Будет, что ей сделается, — Леня пожал плечами. — Хранилась правильно, все в смазке, ствол наверняка меняли. Если мне не изменяет память, тут неподалеку и снаряды есть, и кумулятивные, и осколочно-фугасные, и бетонобойные.

— Во, хомяки! — я зауважал наших тыловиков. Сохранили, это ж надо.