Цена твоих грехов

Девчонка не заслужила такого. Даже мое каменное сердце и прогнившая насквозь душа где-то там внутри сочувствовали ее горю.

К черту такие мысли. Переживет.

Либо это сделает ее сильнее, либо убьет.

***

Работники морга встретили нас косыми, недоверчивыми взглядами. Сказать о том, что Милана дочь погибших было бы глупостью с нашей стороны, поэтому пришлось немного соврать и, конечно же, заплатить.

Молодая лаборантка провела нас на место и окинув меня напоследок заинтересованным взглядом, удалилась.

Девушка долго не решалась подойти к двум рядом стоящим кушеткам, накрытых белой простыней. Она, словно превратилась в неподвижную статую, приобретая такой же белый цвет кожи, как и все вокруг. Наконец, блондинка медленно, немного пошатываясь подошла и дрожащими руками откинула ткань, накрывающую бездыханные тела ее родителей.

Секунда, и я подхватываю сползающую на пол девушку, крепко удерживая в своих руках. Ее трясет, словно в агонии, губы приоткрыты в немом крике, а из глаз лишь тихо скатываются прозрачные соленые капли на холодную больничную плитку.

Переживет, переживет, переживет… Повторяю эти слова про себя, словно мантру.

«Не поддавайся слабости, не жалей эту девчонку, какое тебе до нее дело?– шепчут демоны в моей голове.»

Тогда, блядь, почему мне так сложно дышать сейчас, смотря за мучениями этой девочки? Почему так ломает внутри, когда вспоминаю себя в ее возрасте, стоя над холодным телом матери? Почему, сука…

– Нет… Мамочка, папочка, пожалуйста, откройте глаза! Я не смогу без вас, прошу! – Она кинулась к ним, вырвавшись из моих объятий. Милана кричала. Кричала настолько сильно, что этот крик навечно запечатался в моей памяти.

Что же ты наделал, отец. Даже сам дьявол не поступил бы так, как это сделал Виталий Соколовский.

– Мам, пап, не оставляйте меня одну, мне страшно… Это моя вина, на этом месте должна лежать я! Мне нельзя было рассказывать вам всю правду, если бы я могла вернуть все назад, если бы могла…– Архипова склонилась над родителями, сжимая их холодные руки в своих маленьких ладошках.

Подхожу к блондинке сзади, невольно кинув взгляд на тех, кто даровал этой девочке жизнь. Их лица были умиротворенные, словно они просто спали, только лишь мертвенная бледность отличала их от живых.

– Милана, нам пора, – осторожно сообщаю ей.

Она на мгновение замирает, будто обдумывая мною сказанное.

– Нет, никуда не пойду! Я останусь тут! – шепчет, даже не оборачиваясь.

Приближаюсь к ней почти вплотную, аккуратно кладя руки на талию и разворачивая к себе.

Ее красные от слез глаза сталкиваются с моими. Во взгляде замечаю лихорадочный, даже безумный блеск. Она скидывает мои руки.

– Не трогай! Это… это ты во всем виноват! Ты и твой отец! Он убил моих родителей, УБИЛ! За что, скажи?! Что они сделали такого, за что их можно лишить жизни?! Вам это с рук не сойдет! Я буду мстить всей вашей семье, слышишь?! Даже после смерти мой призрак будет вечно преследовать весь твой род! Тебе никогда не стать счастливым, Кирилл Соколовский, как и твоему родителю. Я сделаю все, чтобы при первой же возможности забрать жизни всех, кто ему дорог, а после убить и его самого! Запомни мои слова, запомни их и каждый день повторяй, как молитву. Ненавижу вас, вы отняли у меня самое дорогое. Но придет время, клянусь, я сделаю тоже самое. Мои руки будут запятнаны кровью, но меня это не остановит, так и знай, – она выкрикивала эти угрозы и проклятия, пытаясь напугать, хотя сама сейчас находилась в жалком безвыходном положении. Глупая, глупая маленькая девочка. Ее жизнь теперь полностью зависит от меня. Этой особе теперь некуда идти.

– Я не хотел смерти твоим родным! Мой отец всегда делает то, что хочет, ему плевать даже на свою семью! Бизнес заменил этому человеку все, – делаю еще одну попытку и двигаюсь в ее сторону.

Я что оправдываюсь?! Приди в себя, Соколовский!

– Да какая разница?! Все началось с тебя! Ты окунул меня в этот ад, обесчестил, забрал в плен! Ты такой же, как и твой папа! – ее кулачки ударили в мою грудь, вымещая всю злобу, которая накопилась в этой девчушке.

– Перестань кричать! Сейчас сбегутся все врачи! Я пошел тебе навстречу, чтобы ты смогла попрощаться с родителями, а не стоять сейчас и извергать из себя яд! – не выдерживаю, перехватывая тонкие девичьи запястья.

Она замирает, ловя ртом воздух.

– Дай мне пять минут побыть с ними наедине, Кирилл, – вся ее напыщенная злость испарилась, оставляя лишь чувство скорби.

– Хорошо, жду тебя на улице.