Цена времени. Книга 3

— Да не шугайся ты, — Наконец отпустил я его. А вот то, что народ тут про пасеки не слышал, конечно странно. Неужели до сих пор люди по лесам за мëдом лазают. Нет уж, это не дело! — Значит, поступим мы вот как. То, что ты сейчас имеешь — твоё по праву, потому как всё же честным трудом заработано. Однако ты скрыть хотел то, сколько имеешь и налога не платить за это. А потому штраф на тебя накладывается в половину от твоего имущества. Это на первый раз. — Кучер задумался, но продолжал нервничать. — Лейтенант, распорядись половину мëда и воска изъять. — Иван стал раздавать команды и гвардейцы спешно принялись за правосудие. — Запомни ты и все, кто слышит меня, — Я заметил, что вокруг всей этой ситуации стали собираться люди. — Закон всемогущ и беспощаден. Он благоволит тем, кто его соблюдает и карает того, кто смеет его нарушить. И ежели ты ещё раз посмеешь наплевать на мои слова, простым штрафом дело не обойдётся! Да будет так, ибо слова мои и воля моя в этом селении есть правда, закон и благодетель для народа, здесь живущего. — Обвиняемый бросился мне в ноги с нечленораздельными благодарностями за сохранённую жизнь.

— Командир, ровно половина всего имущества нарушителя изъято. — Отрапортовал Иван.

— Можешь ехать. Но помни, ничего непотребного в этом месте не останется безнаказанным.

Глава 6. «Выгорание»

16(30) ноября 1505 года.

Воскресенье! В последние недели я стал ждать этого дня ничуть не меньше крестьян. И дело вовсе не в том, что мне так уж не терпится сходить в местную церковь. Хотя этот процесс при всëм желании пропустить нельзя. Просто воскресенье, как ни странно, — день выходной, а значит нет нужды в семь утра бежать на мануфактуру, потом работать над чертежами и механизмами в личной мастерской Жака, не нужно моё присутствие и на тренировках гвардии.

В общем, не день, а сказка. Обычно по воскресеньям я отправлялся в Новгород, где проводил выходной в своё удовольствие. С футбольной командой которая еженедельно делает успехи, за что и получает неплохое жалование, с Генрихом и, конечно же, с Анной. Правда я по своей инициативе не так давно ввёл в этот день «право на крестьянские челобитные», что означает: «Приходи любой оборванец, да спрашивай и говори господину помещику, что душе твоей угодно». Сначала, конечно, мероприятие это особого ажиотажа у местных не вызвало. Ну как же это так — барину говорить, что думаешь?

Однако когда один самый прогрессивный из числа зажиточных решил спросить у меня денег в рост на покупку в Новгороде продвинутого европейского ткацкого станка, все, как мне потом доложили, сначала его жалели, да отговаривали. Думали, не сдержится барин и за наглость холопскую точно прибьёт. Это ладно, если провизией занимать у помещика, но он же для личной выгоды деньги просит! Ну, может с прошлым помещиком так бы всё и было.

Я же не просто дал ему вдвое больше, чем он просил, но и заключил с ним официальный договор: я даю ему денег на два станка, а он же обязуется в течение трëх месяцев вернуть мне ту же сумму, без роста, а после сбывать весь товар либо мне, либо местным. Ну и охрану в пути до города и обратно к нему приставил. Исключительно из соображений безопасности. Его жизни и моих денег, конечно.

В итоге сейчас этот самый крестьянин получил стабильный источник дохода и вот-вот купит третий станок, а я заимел первый в селе объект свободной рыночной экономики, поставляющий местным относительно дешевую и, что самое главное, доступную ткань, а с недавних пор и одежду. К тому же, после этого инцидента количество заинтересованных в моей помощи крестьян резко выросло. Я, конечно, не оплот социализма, а потому на откровенный бред денег не давал, однако несколько здравых идей мне всё же поступило.

Вот и сегодня с утра к моему подворью выстроилась небольшая очередь, среди которых я заметил и непривычно взволнованного Ефима. Ему, как старосте, остальные крестьяне уступили место в очереди. Староста деревни робко вошёл в ту самую комнату с круглым столом, где я уже ждал его на своём месте. Закрыв за собой дверь в приёмную Ефим почтительно поклонился и осторожно сел в кресло напротив меня.

— Здрав будь, Александр. — Смиренно произнёс он.

— И тебе привет, Ефим. — Как можно более благодушно поздоровался я с ним. — Ну, неужто и ты решил своё дело в деревне открыть?

— Да что ты, — Улыбнулся наконец он, — Куда мне, старику! Дело у меня другое, барин. — Вновь перешёл на серьёзный тон староста. — Небось, ведаешь ты, что скоро Юрьев день, то бишь, значится, выход крестьянский. — Я напряг память. Так-так, Юрьев день, Юрьев день… Что-то знакомое, но всё никак не вспомню, что за день это такой.

— Ну так какие вопросы, Ефим? — Наконец решил я разрядить тишину. — Ежели праздник, то конечно выходной организуем рабочим! — Староста сверкнул на меня взглядом, но, похоже, сам вспомнил, что я вроде как не местный и глубоко вздохнул.