Цена всех вещей

Я пришел к Диане во двор, как только стемнело, и сидел там до тех пор, пока не уснул. Обычно я просыпался перед рассветом и шел домой, а потом целый день спал на ходу, чтобы на следующую ночь повторить все по новой. Мои ночные дежурства не преследовали никакой цели или задачи. Я просто нуждался в этом.

Я не пытался о чем-то заявить, что-то доказать. Я не пытался продемонстрировать Диане, как сильно ее люблю или что-то в этом духе. Я вовсе не надеялся, что неизвестный голос шепнет ей на ушко: «Видишь? Этот парень проводит у тебя во дворе ночь за ночью? Должно быть, это серьезно». Я чувствовал себя не более серьезным, чем вчера. И все же это расслабляло. Хотя звучит безумно.

Я сидел, прислонившись спиной к дубу, ел упакованную с собой еду и пил гаторейд. В первую ночь Дианина мама вышла на несколько минут вскоре после того, как я обустроился на месте. На мой импровизированный пикник она посмотрела с отвращением, а на меня с жалостью. Меня жалела какая-то мамочка. Это был новый и по-своему даже забавный вид унижения.

— Маркос, милый? Что стряслось?

Сначала я решил не отвечать, но это был ее дом и мне вовсе не улыбалось, чтобы она вызвала копов. Диана не раз замечала, что она очень боязлива.

— Ничего.

— Но я не думаю, что Диана захочет тебя видеть.

— Я знаю. Поэтому и не звоню в дверной звонок.

— Значит… ты собираешься сидеть здесь?

— Да.

— Зачем?

Потому что в противном случае я могу больше никогда не выйти из дома.

— Возможно, она изменит свое решение.

Миссис Норс кивнула.

— Что ж, да, надеюсь на это… Но, может, лучше было бы подождать, пока она сама тебе позвонит? Дома?

— Лучше я подожду здесь.

Она снова кивнула, поймала упавший с дерева лист и завертела его между пальцев.

— Приятно, конечно, видеть такое признание в верности, просто это… Это может быть не слишком приятно.

Я прислонился к стволу и закрыл глаза. Она пыталась меня зацепить, но я был надежно укрыт не одним слоем дерьма, чтобы повестись на такие глупости.

— Не обращайте на меня внимания, миссис Норс. Я не побеспокою вас, или Диану, или мистера Норса. Я просто хочу посидеть здесь немного.

Через секунду она пожала плечами и вернулась в дом, предварительно отбросив лист в сторону и отряхнув ладони так, словно отмахивалась от меня и проблем дочери.

— Она должна была выставить меня вон.

— Почему?

— Я представляю угрозу.

— Так уходи.

— Но я больше не причиню ей вреда.

— Кто говорит, что нет?

— Я говорю.

— Люди ранят друг друга. Именно так они и поступают. Никто не может утверждать, что больше никогда никого не ранит.

— Но я постараюсь. Это ведь чего-нибудь стоит?

— И поэтому ты сидишь здесь? Чтобы что-то доказать?

— Нет. Я просто не могу придумать ничего лучше.

— Тогда… остается смотреть на окно.

— Смотреть на окно.

— И что дальше?

— Возможно, она выйдет, чтобы поговорить…

— Вряд ли.

— Или я перехочу здесь сидеть. Уберусь отсюда и навсегда об этом забуду. Сойдет любой вариант.

На следующую ночь я нашел под деревом одеяло, которое, по-видимому, оставила Дианина мама. Эта женщина заботилась о Диане всю свою жизнь. Было что-то необъяснимо приятное в том, что теперь она заботилась и обо мне.

Сидя под деревом и завернувшись в одеяло, остается лишь размышлять. И мне казалось, что вся моя жизнь — каталог дурных знаков и дурных воспоминаний, которые необходимо рассортировать. Там были мои собственные ошибки, вроде поцелуя с Кей, предательства друзей, вроде заклинания Ари, стершего Уина из ее памяти, и Дианы, которая лгала мне. Были там и воспоминания, поначалу казавшиеся хорошими, но со временем прогнившие: все, что относилось к Уину, то есть практически вся моя жизнь, начиная с пятилетнего возраста. И еще несколько недавних воспоминаний о Диане, начиная с парковки возле закусочной и заканчивая тем самым пляжным костром. Все они испортились, раскалившись добела так, что к ним стало опасно прикасаться.

Я старался ни о чем не думать. Медитировать. Но в моей голове не осталось пустоты. Ни одного уголка, куда можно было бы спрятаться.

Оставалось лишь разговаривать с самим собой и мечтать о будущем. Менее ужасном, чем то, которое мне предстояло.

Я представлял, что засыпаю поддеревом и просыпаюсь в одной постели с Дианой, свернувшейся калачиком рядом со мной.

Представлял, что гуляю по магазину и вижу, как мама и братья очищают пространство, распределяя все вещи по отделам и выстраивая ровные ряды стеллажей так, что тупиков и развилок больше нет.

Представлял, что у меня другие братья, которые понимают меня не хуже Уина.

Представлял, что засыпаю и просыпаюсь в мае, еще до того, как все произошло, возвращаю матери украденные деньги и больше нет никаких заклинаний юной гекамистки, никакой последней ночи на пляже и никаких похорон.

Во время этого чудесного путешествия во времени я будто бы настаивал, чтобы Ари взяла Диану на наши посиделки. И как будто я был не таким, как раньше, не страдал ерундой, давал Диане шанс и в итоге все были счастливы.

Да, правильно.

В остальное время я смотрел и ждал.