Цена жалости

Не оглядываясь, он подошёл к дому, сжал кисть и громко постучал в добротную дверь. Кьёрнвинд стоял рядом и увидел, что костяшки у командира были ровно сбитыми, словно выставленными в один ряд, и делали кулак похожим на молот.

Дверь распахнулась. На пороге стоял полноватый мужчина, круглое брюхо которого мохнато выпирало из-под накинутой на плечи жилетки. Глаза под густыми бровями смотрели боязливо, но голос, когда он заговорил, прозвучал достаточно бодро:

– Здравствуйте, люди добрые! Чем могу помочь?

– И тебе не хворать, уважаемый, – Нагренмелл улыбнулся, и от этой улыбки передёрнуло даже Кьёрнвинда. – Где твои гости?

– Гости? – мужик захлопал глазами. – А, да, были у меня гости. Только вот уехали они уже, да. Сказали, что вроде как в Гринно направляются. Вот.

Мужчина был высок, даже выше, чем Нагренмелл, а по ширине и вовсе превосходил его в два раза, но это не спасло его от удара коленом в пах. Он охнул и упал на колени, прижимая руки к причинному месту, на зажмуренных от боли глазах выступили слёзы.

Нагренмелл сочувственно покачал головой и извлёк короткий клинок из ножен:

– Ты совершил две ошибки. Не с теми ты решил играть в гостеприимство. И не тому ты солгал.

Лезвие гладиса ужалило кмета в шею. Пальцы с извечной грязью под ногтями потянулись к ране, пытаясь сдержать вырывающуюся толчками кровь, но это было бесполезно. Прошло несколько секунд, и мужчина окончательно обмяк.

– Осмотрите дом. Всех, кто внутри, – тащите ко мне, – скомандовал Нагренмелл.

Кьёрнвинд в числе первых бросился в небольшой дом. В подвале обнаружились трое: взрослая, полнеющая женщина – видимо, жена убитого кмета, – и два ребёнка. На мальчишку лет семи Кьёрнвинд практически не смотрел: всё его внимания заняли женщина и её дочь, которой, судя по виду, было около тринадцати лет.

Он внутренне обрадовался, что из подвала их выгнал Сенвиг, поторапливая их окриками и толчками в спину, а не сам Кьёрнвинд. Затем радость сменилась злостью. Этих людей всё равно убьют, так почему бы не дать солдатам выпустить пар? Кьёрнвинд решил, что обязательно поговорит об этом с командиром чуть позже.

Всех троих выволокли во двор и бросили наземь, прямо к ногам Нагренмелла, туда, где в растущей луже крови лежало бездыханное тело кмета. Женщина завыла. Вторя ей, заплакали дети.

Нагренмелл присел перед ней на корточки, пальцами стиснул подбородок, задрал его вверх, вынуждая посмотреть в свои глаза:

– Где ваши гости?

– За что вы с нами так?! – простонала женщина, содрогаясь от рыданий. – Что мы вам сделали?

Нагренмелл отпустил её, поднялся на ноги и принялся отряхивать штаны. Это был удачный момент.

– Командир, – заговорил Кьёрнвинд, – Разрешите обратиться?

Нагренмелл вскинул тонкую бровь, и солдат воспринял это как приглашение:

– Позвольте мне… Развязать ей язык.

– Мы здесь не для этого, – ответил Нагренмелл. – Да и какой смысл? Ничего нового она мне не сообщит. Заприте их в доме.

Провожаемый непонимающим взглядом Кьёрнвинда, командир подошёл к телеге.

– Они приехали сюда на этой повозке, привязав лошадь к её торцу. Из-за этого, в общем-то, они потеряли скорость, и нам удалось их догнать. Потом они снова задержались, вероятно, решив поесть этом доме. Даже лошадь не убрали – видимо, хотели ускакать сразу после ужина.

– А потом услышали нас и убрались отсюда пешком, – догадался Кьёрнвинд и зло сплюнул. Они были так близко!

– Не совсем, – Нагренмелл пальцем проверил остроту клинка и ухмыльнулся Кьёрвинду: – Ты не заметил? Те двое, кого я отправил в сарай, до сих пор не вернулись.

Убедившись, что гладис заточен как следует, командир сделал какое-то движение кистью. Рукоять клинка тут же в несколько раз удлинилась, превратив обычное оружие во что-то среднее между мечом и копьем. Воткнув кончик лезвия в землю, Нагренмелл опёрся рукой о круглый набалдашник, венчающий рукоятку, и крикнул:

– Выходи уже, Мелон! Не заставляй меня ждать.

На несколько секунд во дворе повисла тягучая тишина, нарушаемая только судорожными всхлипываниями женщины и её детей. Затем дверь сарая с неохотным скрипом приоткрылась, выпуская наружу невысокого, крепко сбитого мужчину, лицо которого до самых глаз покрывала густая тёмная щетина. В опущенной руке он сжимал меч, с лезвия которого одна за одной падали капельки крови.

Нагренмелл радостно улыбнулся, словно встретил старого друга:

– Я был уверен, что ты быстро расправишься с этими остолопами. Спасибо, что не разочаровал меня.

– Я не знал… – заговорил было Мелон, но бы тут же прерван Нагренмеллом:

– Да, я знаю. Но это ничего не меняет. Понимаешь? Я не могу оставить тебя в живых.

– Да… Мелон повёл в воздухе клинком, и Кьёрнвинд подумал, что в жизни не встречал меча изящнее, чем этот. – Прежде, чем мы начнём, могу я задать один вопрос?

– Разумеется.

– Моя… – Он запнулся, – Мой тесть, что с ним?

Нагренмелл покачал головой. Кьёрнвинду показалось, будто он заметил, как в глазах командира на секунду мелькнуло сочувствие, но он тут же отогнал странную мысль: эта эмоция была чужда солдатам короля, а уж Мечам – так и подавно.

– Он мёртв. В его замок отправили Третьего. Он убил всех.