Цена жизни

Спрятаться в бараке было негде, все происходило в открытую, на глазах у остальных. Бывало, старшие пацаны не снисходили до ритуала с конфетой, а просто брали то, что им надо, силой. Грина удивляло, что все принимали это как должное, даже сами жертвы. В прошлой жизни за такие штучки комендант бы сел в тюрьму, в этой — никому не было дела до того, что он делает. Все как-то очень быстро привыкли к такому положению вещей. Туннель был особенным миром, и законы его отличались от тех, что совсем недавно были снаружи. Не только законы были другими — сами обитатели туннеля, от первого до последнего, думали и делали все иначе. Грин, хоть и чувствовал все время голод — растущему организму не хватало той еды, что давали, для себя твердо решил, что не станет опускаться до такого. Впрочем, его и не трогали, все уже знали, что он принадлежит коменданту, староста как-то обмолвился. Шли дни, недели, а комендант не вызывал его к себе. Говорили, что у него появился постоянный мальчик. Хоть Грин и надеялся, что по него комендант уже позабыл, но все же смутная тревога не отпускала его. Он не знал, что будет делать, если комендант вызовет его к себе. Ведь отказать коменданту — это верная смерть. Правда, со временем тревога отошла на задний план под влиянием рутины. Грин вставал по утрам вместе со всеми, когда били в рельс. Вместе со всеми работал там, куда посылали, вместе со всеми ходил в «душевую». Он не задумывался над тем, что происходит. Туннель жил своей жизнью, и Грин стал частью этой жизни, еще одним винтиком в системе.

Поговаривали, что за пределами туннеля уже не осталось живых людей. Грину несколько раз приходилось работать у ворот. Ему и еще двум десяткам мальчиков раздали ведра, тряпки и швабры, и отправили на уборку. Это было основным занятием детей в туннеле — уборка. Грину удалось выглянуть за ворота. Наружные посты были сняты. В караулке возле ворот сидел одинокий охранник, и страшно мерз, несмотря на тулуп и меховую шапку. Грин подошел к воротам, и прильнул к щели. Снаружи было очень холодно, из щели потянуло таким морозом, что Грин сразу же отпрянул. Он только и успел разглядеть, что засыпанную снегом эстакаду.

— Что, хочешь сбежать? — хохотнул охранник. — Ну, давай, беги. — Любимой присказкой старосты и охранников было: «Если тебе что-то не нравится, можешь уходить. Никто тебя не держит».

— Черт, сколько же там градусов? — спросил потом Грин у Эрика.

— Говорят, минус тридцать. А по ночам, так и все минус пятьдесят, — Эрик знал все и про всех.

Наружный холод ощущался и внутри. По вечерам становилось так холодно, что для охранников у внутренних решеток построили специальные утепленные будки. После отбоя, перемещаться из барака в барак было запрещено, но пуще дубинок охраны запрет поддерживал лютый мороз. Самым страшным наказанием для провинившихся было изгнание.

Распоряжались всем в туннеле контролеры: тепло одетые, ухоженные, сытые мужики. В отличие от всех, кто жил в первом туннеле, они не потеряли лоск и чувство сытой уверенности. Контролеры не расставались с наладонниками, в которых было записано все, в том числе, и жизнь, и смерть каждого «быдла», как они презрительно называли обитателей первой части туннеля. Сами они жили во второй, за ущельем. Там жила вся приличная публика — отобранные Фрайманом специалисты, и их семьи, солдаты и офицеры его армии. Уже когда ударили морозы, на одной из соединяющих туннели эстакад построили крышу и стенки из листовой жести, чтобы можно было переходить даже в непогоду. Охранники, или, как они себя называли, «офицеры безопасности», безоговорочно подчинялись контролерам. Обитатели туннеля называли охранников «мусора». Прозвище приклеилось не зря — большинство охранников в прошлом служили в полиции. Разговор с провинившимися у мусоров был короткий: они просто выгоняли человека за ворота. Однажды мимо лениво елозящих швабрами по полу уборщиков, среди которых был и Грин, охранники проволокли сопротивляющегося человека.

— Куда они его? — спросил кто-то из детей.

— На свиданку к деду Морозу, — мрачно пошутил помощник старосты, руководивший работой.

— Да, по ходу так, — согласился Эрик, и вопросительно посмотрел на помощника: — Я схожу, посмотрю?

— Все пошли, — оторвал зад от складного стула помощник. Один из детей тут же сложил стул, и встал за помощником, готовый разложить его по малейшему знаку. Но помощнику самому было интересно, куда охранники потащили человека — туннель заканчивался, дальше была только генераторная. Поэтому, все уборщики похватали ведра и тряпки, и с деловым видом направились к воротам, хоть уже и были там сегодня. Мрачная шутка помощника обернулась правдой. Охранники распахнули одну створку ворот, и выволокли человека наружу. Человек хватался за створки и умолял оставить его, но охранники его не слушали. Ворота заперли, человек остался на морозе. Не прошло и минуты, как он стал стучать, умоляя впустить его. Охранники постояли, послушали, потом один и них увидел в стороне уборщиков, и заорал:

— Так, вы, а ну пошли отсюда!