Цена жизни

Грин подошел к нему и поздоровался. Бени достал из пакета, и протянул Грину какие-то вещи.

— Здесь свитер, и носки вот. Нора связала. Свитер большой будет, на меня. Но это ничего, — точно оправдываясь, сказал Бени. Взгляд его блуждал по потолку и стене, он избегал смотреть Грину в лицо. Поговорить им так и не удалось, Бени хотел что-то сказать, о чем-то спросить, но рядом с ним стоял староста, и он только спросил: — Тебе еще что-нибудь нужно?

— Нет, что вы! Спасибо вам огромное! — поблагодарил Грин, искренне не понимая, что хочет услышать от него Бени.

— Ну, хорошо! Я еще зайду, — засуетился Бени, и с видимым облегчением вышел из барака. Староста вышел вслед за ним. Грин услышал, как Бени сказал старосте: — Смотри за ними хорошенько, ты меня понял?

— Не сомневайтесь, господин офицер, все будет в лучшем виде. Как за родными присмотрю, — угодливо пробасил староста.

Бени стал заходить регулярно, приносил гостинцы. С подачи его жены Элеоноры, жены военных во втором туннеле связали теплые носки всем без исключения детям в бараке. От них же им стали перепадать разные сладости. Однажды на построении староста объявил, что во второй туннель нужны добровольцы, помогать по дому. Грин догадался, что это Элеонора добилась разрешения обзавестись прислугой, и под это вытащить из барака хотя бы несколько детей. Перспектива жить в тепле, в нормальных условиях, оказалась очень притягательной, и к старосте выстроилась очередь — записываться. Шагнул было и Грин, но ироничный голос Эрика остановил его.

— Что, Грин, с тряпкой и ведром набегался, хочешь теперь с подносом побегать? — протянул Эрик, и сплюнул. Грина точно холодной водой окатило. Он вышел из очереди, чувствуя в душе благодарность к Эрику, который одной меткой фразой расставил все по местам.

Спустя пару дней пришли дамы, среди них Грин увидел и жену Бени, Элеонору. Они ходили среди записавшихся, выбирали мальчиков посимпатичнее. Элеонора долго не могла выбрать, все высматривала Грина, но тот носа из барака не высовывал. В конце концов, она выбрала одного из малышей, и отчалила вместе с остальными дамами. В бараке стало чуть просторнее.

Была еще одна встреча, оставившая в душе Грина след: он встретил Лену, девочку из параллельного класса. Он и Борька были в нее влюблены — тайно, и, разумеется, безответно, ведь Лена об их чувствах и не догадывалась. Грин увидел ее, проходя мимо барака для девочек. Время было послеобеденное, и Грин с остальными шел в соседний туннель. Девочек еще не увели, они стояли на своей площадке, разбившись на группки, и щебетали. Грин, обычно в ту сторону и не смотревший, уловил краем глаза то-то знакомое, повернул голову и увидел ее. Она стояла к нему боком, и смеялась, потряхивая выбивающимися из-под теплой шапки кудрями. Как он узнал ее среди остальных одетых в бесформенные серые ватники, останется загадкой. Лена почувствовала взгляд Грина, посмотрела на него, всмотрелась, и от удивления прикрыла рукой рот: она тоже его узнала. В туннеле почти не было детей, знакомых Грину по прошлой жизни. Убитый Эриком помощник старосты учился с ним в одной школе, на два класса старше, да пара малышей казались знакомыми.

Поговорить им с Леной не дали. Староста девочек, здоровенная злая бабища, заметила, как Грин и Лена обменялись взглядами, и тут же с матом погнала Лену в барак. Грин помахал ей вслед, но увидела ли она это, он не знал. От этой встречи на душе у Грина стало чуть теплее. Иногда он думал о Лене, но поговорить им так и не удалось ни разу, до самого освобождения.

Туннель жил своей жизнью. Во втором туннеле, за ущельем, все время что-то строили. Велось строительство и внутри торгового центра. Центр — пять этажей, занимал всю стену ущелья, в самом его начале, слева от эстакад, если идти из первого туннеля во второй. По слухам, именно там обитал Фрайман, в туннеле его никто ни разу не видел. Торговый центр утеплили, и, по слухам, постепенно превращали в настоящий дворец. Построили доты у всех входов в туннель. Цемент на морозе не застывал, поэтому блоки скрепляли на живую нитку, сваривая друг с другом куски арматуры. Жизнь кипела, все были при деле, все заняты.

Из-за книжек Грин настолько ушел в себя, что вспыхнувший в туннеле бунт стал для него неожиданностью. Он, конечно, замечал некоторую нервозность стражников, но значения этому не придавал. Поэтому, когда однажды утром староста, вместо того, чтобы выгнать барак на построение, стал у двери, и сказал:

— Сынки, из барака не выходим.

— Почему? — спрыгнул с нар Эрик, и стал перед старостой.

— Есть приказ, — туманно ответил староста.

— А завтрак? — разочарованно протянул кто-то. Барак загалдел, поддерживая: завтрак — это важно.

— Завтрак в свой черед, — ответил староста. Барак разочарованно заныл. Вскоре все опять разлеглись по нарам, и стали ждать. Прошел час, другой. Все было тихо. Ближе к полудню, когда барак уже смирился с тем, что завтракать придется в обед, снаружи раздалась пальба.