Цена жизни

Дождь барабанил по крыше автобусной остановки, и скатывался по стенкам вниз. Грин сидел на скамейке. Рядом с ним, закутавшись в потертую плащ-палатку, сгорбившись сидел Вайнштейн. Больше никого вокруг не было. Близость Города гарантировала, что случайных прохожих тут не будет.

— Да, дела… — невесело подытожил Вайнштейн, выслушав рассказ Грина о встрече с отцом. — Напрасно он боится. Я не буду ничего устраивать. Ты передай отцу, что я не буду мутить воду.

— Почему? — спросил Грин.

— Потому что это бессмысленно. Борьба проиграна, и это всем понятно. Поэтому нет никакого подполья, и не будет никакого сопротивления.

— Вайнштейн, нельзя же так просто взять и сдаться!? — подскочил Грин.

— Дело в том, что мы уже сдались, — вздохнул Вайнштейн. — Ты кого-то рядом со мной видишь? Нет? Вот и я не вижу. Никто не пришел, понимаешь, никто! У людей семьи, дети. Всем жить хочется… Чмулики победили, Грин. Даже те, кто был с нами, оказались чмуликами. Никто больше не хочет рисковать жизнью за идею.

— Мы будем драться!

— Кто это — мы?

— Я и остальные ребята! — сверкнул глазами Грин.

— Эх, молодежь… Сколько вас? Можешь не говорить, я и так знаю. Десятка два-три. Да у Барзеля больше танков, чем у вас людей.

— И что? Все равно мы будем драться!

— Да, и подставите других. Ну, устроите вы им диверсию-другую, и что? Вас вычислят и поймают, и закрутят гайки всем. Из-за вас, юных партизан, пострадают другие люди. Ты готов на это пойти?

— Гайки уже и так закручены! — вспылил Грин. — Документы проверяют, чтобы выехать из Поселка пропуск нужен. Людей избивают ни за что. И, кроме того, Вайнштейн, они убили наших! Твоих друзей, Вайнштейн! Ты чего?

— Положим, если все будет тихо, то пропускной режим отменят. Ты что, не понял, о чем говорил твой отец? Им нужно спокойствие. И они его получат. Вопрос только в цене. А насчет того, что они убили моих друзей… Подставив под удар еще кого-то, я их не верну. Вырастешь — поймешь.

— А Коцюба? Они же убьют его! — Грин ожидал от Вайнштейна другой реакции, и впал в отчаяние.

— Коцюба… — вздохнул Вайнштейн. — Надо попробовать договориться, чтобы его отпустили. Я попрошу индиго, может, они смогут замолвить за него словечко. У них есть… возможности.

— Да, Вайнштейн, понятно все с тобой, — Грин повернулся к Вайнштейну спиной, и стал у края навеса. Капли дождя тут же заставили его зажмуриться. Стена дождя точно отрезала остановку от окружающего мира, превратила в островок.

— Что же со мной ясно? — спокойно спросил Вайнштейн. Грин повернулся к Вайнштейну, и посмотрел ему в лицо. Он ожидал увидеть в глазах Вайнштейна страх, растерянность, а увидел — спокойствие. Глаза за толстыми линзами излучали уверенность.

— А то, что ты сдался, — бросил Грин, понимая, что это не так. — Они не отпустят Коцюбу. Он — не ты, он им прощать не будет. Он будет биться до конца, мстить за наших. И я тоже буду!

— Молодой ты и глупый, — вздохнул Вайнштейн. — Но, может быть, ты и прав. Может быть, именно за такими, как вы, будущее. Но я тебя очень прошу, — в голосе Вайнштейна прозвучали умоляющие нотки. — Будь осторожнее. Думай, прежде чем что-то сделать. Обещай мне это.

— Обещаю, — кивнул Грин. — А как бы поступил ты, Вайнштейн? Что бы ты сделал? Я тебя хорошо знаю, у тебя есть план.

— Так ведь ты же меня, глупого старика, все равно не послушаешь, — покачал головой Вайнштейн.

— Может, и послушаю, — ответил Грин. — Ты расскажи.

Вайнштейн говорил долго. Грин слушал, и ловил себя на мысли, что он, Грин, в сущности, совсем еще пацан, неразумный и неопытный. Вайнштейн говорил веско, и убедительно. Грин, чтобы не полагаться, на память, почти сразу стал записывать.

— Дельно, — заметил Грин, когда Вайнштейн закончил. — Мы это обмозгуем. Есть еще кое-что, Вайнштейн.

— Да?

— С Эли плохо. Раны не заживают. Эта… как ее, — Грин щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить термин. — Клостридиальная инфекция.

— М?

— Гангрена. Вместе с пулями в раны попали клочья одежды. Если эти лекарства не помогут, он умрет. Ты можешь попросить индиго помочь? Ты же у них живешь.

— Индиго не хотят больше в Поселок ходить. Говорят, что там теперь Зло, — вздохнул Вайнштейн. — Опасно это. Люди Барзеля ищут подходы к индиго. Шпионы так и шныряют, хорошо, что их не вдруг найдешь.

— Так они же умеют телепортироваться, — не понял опасений Вайнштейна Грин. — Значит, всегда могут уйти. Что тут опасного?

— Они не телепортируются. Они это называют «короткие пути». Как-то умудряются сокращать путь. Как — не спрашивай, я не знаю. — Вайнштейн покачал головой. — Индиго на многое способны, ты и десятой доли представить не можешь.

— Так почему они Эли не помогут?

— Дело в том, что если идти за индиго, не выпуская его из виду, за ним можно следовать по этому пути. И прийти к их дому. Тогда никакая защита не поможет. Они мастера отводить глаза, но если следовать за ними, не выпуская их из виду, то это не работает. Так что этот вариант отпадает. Опасно. Они не согласятся рисковать, я точно знаю.

— Ну и хрен с ними, — сплюнул Грин. — Обойдемся. Ладно, Вайнштейн, мне пора.