Аркадий Аверченко

Ценитель искусства

— Там спрашивают вас, ваше превосходительство.

— Кто спрашивает?

— Говорить: Бакст.

— Жид?

— Не могу разобрать.

— О, Господи! Доколе же… Ну, проси…

— Что вам угодно, молодой человек?

— Я художник Бакст. Здравствуйте. Мне хотелось бы получить право жительства в столицах.

— А вы кто такой?

— Еврей. Художник. Рисовал костюмы для Императорской сцены, работал заграницей; в Париже и Лондоне обо мне пишутся монографии.

— Монографии? Это хорошо. Пусть пишутся.

Бакст переступил с ноги-на-ногу, проглотил слюну и сказал:

— Так вот… Нельзя-ли мне… право жительства?

— Нельзя.

— Почему же?

Его превосходительство встало и сказало значительно, с выражением человека, исполняющего долг:

— Потому что! Правом жительства! У нас! В России! Пользуются! Только! Евреи ремесленники!

— Ну-с?

— А какой же вы ремесленник?

Снова Бакст переступил на первую ногу; снова проглотил слюну — и, после минутной борьбы с самим собой, сказал:

— Ну, я тоже ремесленник.

Его превосходительство прищурилось.

— Вы? Ну, что вы! Вы чудесный художник!

— Уверяю вас — я жалкий ремесленник! Ей-Богу! Все мои эскизы, костюмы и картины — жалкое ремесло.

— Ну, что вы! Можно ли говорить такой вздор? Милый мой — вы великолепны! Вы гениальный рисовальщик и колорист. Какое же это ремесло?

— А я все-таки чувствую себя ремесленником. Возьмите мои костюмы для Шопенианы, мои эскизы для Шехеразады — ведь это самое ничтожное ремесленничество.

Его превосходительство потрепало Бакста по плечу.

— Оставьте, оставьте. Я, милый мой, тоже кое в чем разбираюсь и люблю искусство. Ваши эскизы — это откровение! Это подлинное, громадное искусство!! Вам нужно памятник поставить.

— Значит…я могу надеяться на право жительства?

— Вот именно, что не можете!! Будь вы ремесленник — тогда, пожалуйста. Вот, например, если бы Бодаревский или Штемберг, или Богданов-Бельский, были евреями — пожалуйста. Им — хоть три права жительства! Где угодно. А вы, мой милый… Нет, это было бы оскорблением святому искусству. Что? Вот ваша шляпа… До свиданья!

Усталый, Бакст поплелся домой.

Вошел в мастерскую. Чудесные, ласкающие глаз, рисунки и эскизы смотрели на него вопросительно. В их причудливых линиях и пятнах читался вопрос:

— Дали?

В ответ на это Бакст погрозил им кулаком. и бешено заревел:

— Будьте вы прокляты! Из-за вас все!!