Ценнее власти (СИ)

Может, гадский оборотень порадует меня и сдохнет сам от потери крови?

Судя по взгляду, эту участь он приготовил для меня. А, значит, стоит разозлить его до такой степени, чтобы урод взбесился и забылся, убив меня одним ударом. В идеале одним.

Жаль, конечно, что после этого наш с Маром отпуск не состоится.

А так хотелось бы… солнце, белый песок, шезлонг и никого вокруг. Никого, кроме нас.

Замечтавшись, я едва не пропускаю удар. Хотя почему едва — пропускаю. Стон вырывается помимо воли, а левая рука повисает плетью.

Сломал, сволочь.

— А как же поговорить? — смеюсь хрипло, кружа по маленькому помещению.

По шее стекает пот, от боли звёздочки в глазах, но я ещё на ногах.

— Куда делось всё твоё остроумие? Или в вашей паре принцесска умная, а ты красивый? — мой смех сливается с его рёвом.

Удачная шутка попадает в цель, и я зачем-то уворачиваюсь. Хотя такого удара, от которого во все стороны сыпется каменная крошка, мне хватило бы за глаза. Но Чех не успокаивается.

Удар, удар, ещё один.

Мне тяжело, больно и смешно одновременно.

И мои смешки доводят, и так неадекватного оборотня до состояния берсерка.

Следующим броском он всем весом впечатывает меня в стену. И уставшее, заторможенное уже тело не в силах увернутся.

И пронзившая всё тело боль — последнее, что я чувствую перед тем, как отключиться.

— Плохой выбор, Олёна.

Бабушка сидит в своём кресле, но на меня не смотрит. Подозреваю, что из принципа.

— Спорный вопрос, — фыркаю я, с большим удовольствием не чувствуя никакой боли.

— Вампир бы до этого не довёл, — недовольно качает она головой.

— Да, он лучше отравил бы меня, чтобы затащить в постель. — Я устраиваюсь во втором кресле. — Я здесь уже насовсем или как?

Бабушка не отвечает, рассматривая узоры на своей чашке.

— Ба, — когда пауза затягивается, — прекращай дуться. Я люблю Мара, так при чём здесь какой-то вампир, будь он трижды князем.

— А он тебя любит? — поднимает она мрачный взгляд.

— Я не интересовалась, — насмешливо хмыкаю. — Как-то, знаешь, не до того было. То убийства, то драки вот…

— От любви до ненависти один шаг, моя самоуверенная Олёна, — вздыхает княгиня, отставляя чашку. — Думаешь, этот несдержанный мальчишка-оборотень его ещё не сделал? Узнав о вашей ночной встрече с вампиром.

Хороший вопрос. Только ответ знать не хочется. Не сейчас. Вот разберусь с Чехом, с принцесской и тогда, если выживу, буду разбираться со всеми претензиями Мара.

В самом деле, не мог же он поверить, что мы с князем…

— Иди. — Бабушка прислушивается к чему-то, всматриваясь в потолок. — И постарайся больше сюда не попадать.

— Постараюсь, — смиренно киваю я.

Но обещать не могу.

— Э-эй, — слышу нараспев, узнаю голос и всё меньше хочу открывать глаза. — Радость наша, прекращай ломать комедию. Я знаю, что ты очнулась.

Вздох, чтобы Чех понял, как меня достал.

— Знай, — отзываюсь насколько могу ехидно. Потому что адская боль разрывает грудь и дышать приходится очень поверхностно. — Что, ты даже убить меня с одного удара не в состоянии?

— Я и не собирался, — ласково сообщает Чех, маньячно улыбаясь. И даже поддерживает, когда я пытаюсь устроиться так, чтобы ничего не болело. — ты же понимаешь, что это слишком просто.

— А ты понимаешь, что сделает с тобой Мар, если узнает об этом? — я киваю на Чеха.

— Пусть сначала попробует найдёт, — доверительно сообщает этот психованный, треплет меня по щеке и встаёт. — Видишь ли, это специфическое место. Изнутри и снаружи стены обиты свинцом, — Чех осматривается и довольно улыбается. — Чтобы ни одна собачья Ищейка не унюхала. И облиты полынью, чтобы ни у ведьмаков, ни у таких тварей, как ты, тоже ничего не получилось.

— То есть Влада вы здесь и убили, — констатирую я.

Дышать становится легче, и я выпрямляюсь, опираясь спиной о стену. Глубоко вздыхаю, больше не чувствуя боли.