Ценой собственной жизни

Холли кивнула. Они прошли сто ярдов на юг к каменистой проплешине. Повернули и прошли сто ярдов на восток до поляны. Вышли из леса прямо на пятерых охранников, ждавших их, выстроившись полукругом. Четыре автоматических винтовки. В центре стоял Джозеф Рэй. Судя по всему, он командовал маленьким отрядом, и у него в руке был «глок-17».

– Она возвращается в свою комнату, – сказал Рэй. – Ты идешь на гауптвахту.

Охранники рассредоточились. Двое стали по бокам Холли. Та взглянула на них, сверкнув глазами, и они даже не попытались взять ее под руки. Просто медленно пошли следом за ней. Обернувшись, Холли посмотрела на Ричера.

– Увидимся позже, Холли, – окликнул ее он.

– Не слишком рассчитывайте на это, мисс Джонсон, – усмехнулся Джозеф Рэй.

Он проводил Ричера до дверей гауптвахты. Достал ключ и отпер замок. Распахнул входную дверь. Втолкнул Ричера внутрь, держа пистолет наготове. Затем закрыл за собой дверь и снова запер ее на ключ.

Гауптвахта размерами напоминала дом командира. Но она была совершенно пустая внутри. Голые стены, ни одного окна, лампы, забранные толстой решеткой. На полу у дальней стены правильный квадрат, нанесенный желтой краской, со стороной около двенадцати дюймов. В остальном глазу было не на чем остановиться.

– Встань в этот квадрат, – приказал Рэй.

Ричер кивнул. Эта система была ему знакома. Заставить человека стоять час за часом по стойке «смирно», без движения, – очень действенное наказание. Ему время от времени приходилось слышать об этом. Однажды он даже видел результаты. После первых нескольких часов начинается боль. Сначала не выдерживает спина, затем боль разливается вверх по ногам, начиная от голени. На второй или третий день распухают и лопаются щиколотки, кости бедра выпирают вверх, шея ломается.

– Вставай же, – повторил Рэй.

Ричер ушел в дальний угол и нагнулся. С показной старательностью смахнул рукой пыль с пола. Развернулся и медленно опустился, уютно устроившись спиной к стене. Вытянул ноги и сложил руки на затылке. Закинул ногу на ногу и улыбнулся.

– Ты должен встать в квадрат! – теряя терпение, произнес Рэй.

Ричер внимательно посмотрел на него. Джозеф Рэй хвалился, что разбирается в танках. Значит, он служил в армии. Рядовым, в механизированной части. Скорее всего, заряжающим, возможно, механиком-водителем.

– Встать! – воскликнул Рэй.

Если рядовой получил приказ, чего он боится больше всего на свете? Нагоняя от офицера за то, что не смог выполнить этот приказ, вот чего.

– Встать, черт побери!

Так что рядовой или выполняет приказ, или скрывает то, что не смог его выполнить. Ни один рядовой за всю историю еще не приходил к своему командиру со словами: «Сэр, я не смог это сделать.»

– Ричер, я приказал тебе встать, – тихо произнес Рэй.

Если он не выполнит приказ, то будет молчать. Так гораздо лучше.

– Ты хочешь, чтобы я встал? – вежливо поинтересовался Ричер.

– Да, встань.

Ричер покачал головой.

– Тебе придется заставить меня подчиниться, Джо.

Рэй задумался. Мыслительный процесс у него в голове происходил крайне медленно. Стадии этого процесса отображались в движениях. Сначала «глок» поднялся. Затем опустился. Застрелить безоружного пленника – само по себе признание неудачи. Это то же самое, что сказать: «Сэр, я не смог это сделать.» Затем Рэй посмотрел на свои руки. Украдкой бросил взгляд на Ричера. Поспешно отвернулся. Поединок без оружия исключается. Джозеф Рэй стоял, окутанный густым туманом растерянности.

– Где ты служил? – спросил Ричер.

Рэй пожал плечами.

– Там и сям.

– Где там и сям?

– Дважды я был в Германии. И я участвовал в операции «Буря в пустыне».

– Механик-водитель?

– Заряжающий, – поправил Рэй.

Ричер кивнул.

– Вы, танкисты, тогда неплохо поработали. Я сам участвовал в «Буре в пустыне». Я видел вас в деле.

Рэй кивнул. Втягиваясь в разговор, на что и рассчитывал Ричер. Если не можешь победить противника, переходи на его сторону. Осторожно сместившись влево, Рэй сел на корточки спиной к двери. Положив «глок» на бедро. Кивнул.

– Мы их замочили.

– Это точно, – подтвердил Ричер. – Вы их замочили. Итак, Германия и Кувейт. И тебе понравилось там?

– Не очень.

– Понравились их системы?

– Какие еще системы?

– Государственные. Их законы, свободы и все прочее?

Похоже, Рэй был озадачен.

– Да я ничего и не заметил. Не обращал на это внимание.

– Так с чего ты взял, что их системы лучше нашей?

– А кто говорит, что они лучше?

– Ты сам. Вчера вечером ты рассказывал мне, как плохо у нас в Америке. Значит, где-то в других местах должно быть лучше.

Рэй покачал головой.

– Ничего такого я тебе не говорил.

– Так у нас в Америке плохо или нет? – настаивал Ричер.

– Не знаю, – растерянно пробормотал Рэй. – Наверное, плохо. В Америке много плохого.

Ричер кивнул.

– Очень много. Полностью согласен с тобой. Но я скажу тебе еще кое-что. В Америке лучше, чем где бы то ни было еще. Я это точно знаю, потому что побывал везде. И везде хуже. Гораздо хуже. В Америке много плохого, но во всех остальных местах плохого гораздо больше. Вам следует задуматься об этом.

Рэй внимательно посмотрел на него.

– Ты считаешь, мы ошибаемся?

Ричер кивнул.