Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Но оба эти взгляда были в корне неверны. В экономике после вступления во Всемирную торговую организацию Китай сделал прямо противоположное тому, что было предсказано. Вместо того, чтобы придерживаться существующих норм, Китай играл с организацией якобы свободной торговли, используя членство в ней для достижения собственных меркантильных целей. На международном уровне Китай воровал интеллектуальную собственность; форсировал передачу технологии иностранным инвесторам и предприятиям, занимался подкупом и “долговой дипломатией” с помощью проекта “Один пояс — один путь” а своей внутренней экономикой продолжал управлять государственническими, авторитарными способами. Америка была главной мишенью этих “структурных” аспектов политики Китая, но таковыми же были Европа, Япония и практически все индустриальные демократии, а также другие, которые не являются ни тем, ни другим, но все же стали жертвами. Более того, Китай искал военно-политические выгоды от своей экономической деятельности, которые общества свободного рынка просто не рассматривают. Это было сделано через якобы частные компании, которые на самом деле являются инструментами военных и разведывательных служб Китая, объединив свои гражданские и военные центры власти, и участвуя в агрессивной кибервойне, которая была нацелена на иностранные частные интересы в большей степени, чем на государственные секреты.

Политически Китай начал отходить от строительства демократии. В лице Си Цзиньпина Китай теперь имеет своего самого могущественного лидера и самый централизованный правительственный контроль со времен Мао Цзэдуна. Каждый диктатор должен использовать свои шансы, поэтому внутренние разногласия внутри всемогущей структуры Коммунистической партии вряд ли являются свидетельством зеленых ростков демократии. Если кому-то нужны дополнительные доказательства — посмотрите на граждан Гонконга, которые на личном опыте чувствуют, что обещание “одна страна, две системы” находится под угрозой существования. Продолжаются массовые этнические (уйгуры и тибетцы) и религиозные (католики и последователи Фалуньгун) преследования. Наконец, в масштабах всего Китая Пекин вводит “социальный рейтинг” для ранжирования своих граждан — это открывает пугающее видение будущего, которое вряд ли кажется свободным в глазах американцев.

Все это время, как я неоднократно говорил в выступлениях и статьях до того, как я присоединился к администрации Трампа, военные возможности Китая расширились: была создана одна из лучших в мире программ наступательной кибервойны, впервые за пятьсот лет был построен военно-морской флот, увеличен его арсенал ядерного оружия и баллистических ракет, в том числе ракет, запускаемых с подводных лодок и противоспутникового оружия, разрабатывались противокорабельные системы, ограничивающие возможности нашего флота действовать у побережья Азии, модернизировались обычные вооружения Народно-освободительной армии Китая; и многое другое. Наблюдая за трансформацией Китая на протяжении многих лет, я видел во всем этом глубокую угрозу стратегическим интересам США, а также нашим друзьям и союзникам во всем мире. Администрация Обамы в основном сидела сложа руки и наблюдала, как это происходит.

Америка не спешила осознавать основные ошибки, допущенные десятилетия назад. Мы понесли огромный экономический и политический ущерб, но, к счастью, игра далека от завершения. По мере распространения информации о том, что Китай не играл по “нашим” правилам и, вполне вероятно, никогда не собирался этого делать, мы все еще способны эффективно реагировать. Для этого важно, чтобы достаточное количество американцев увидели природу проблемы Китая и вовремя отреагировали. Если это произойдет, нам не нужно беспокоиться. Как, по общему мнению, сказал японский адмирал Исороку Ямамото после Перл-Харбора: “Боюсь, все, что мы сделали, это разбудили спящего гиганта и наполнили его ужасной решимостью”.