Центральная Азия: От века империй до наших дней

В этой книге утверждается, что имперские завоевания в Центральной Азии ознаменовали новую эпоху в ее истории. Эти завоевания привели к разрыву с прошлым, постепенно терявшим свою важность для понимания нового исторического периода. В истории человечества империи были наиболее распространенной формой политической организации, а история Центральной Азии знает множество империй. Однако завоевания XVIII и XIX веков отличались от прочих. Центральная Азия оказалась под контролем крупных держав, центры которых располагались за пределами региона. Они окончательно включили в сферу своего контроля степь – процесс этот начался уже в XVII веке – и фундаментальным образом изменили отношения между жителями региона и его соседями. Российские и китайские власти по-разному вводили новые режимы управления в Центральной Азии. Имперское правление принесло с собой новые организационные структуры, тарифные режимы, способы взаимодействия с миром в целом и в конечном счете навязало людям новую картину мира. Прошлое никуда не делось, однако порядок вещей существенно изменился. Жители Центральной Азии стали по-другому относиться к остальному миру. В XX веке в обеих империях произошел переворот, их сменили режимы общественной мобилизации, направленные на модернизацию и развитие[2]

. Центральная Азия тоже оказалась вовлечена в эти процессы. Ее современная история может многое рассказать нам о современности, колониализме, секуляризации, коммунизме и развитии – ключевых явлениях, сформировавших мир, в котором мы живем. В этой книге мы исходим из предположения, что современная история данного региона заслуживает понимания сама по себе; книга представляет собой первую попытку достичь такого рода понимания.

За период, прошедший после имперских завоеваний, здесь возникли новые представления о человеке и обществе, а также новые формы идентификации. Обозначения наций, с которыми отождествляют себя современные жители Центральной Азии, – казахи, киргизы, таджики, туркмены, уйгуры и узбеки – возникли в XX веке, вытеснив другие формы общности. Сами эти обозначения существуют уже давно, но в эпоху современности они обзавелись новыми смыслами. К примеру, узбеки XVI века отличаются от узбеков века XXI, а термин «туркмен» подразумевает сегодня уже совсем не то же самое, что в XVIII столетии. Сдвиги в значениях этих терминов и появление новых способов самоидентификации – одна из основных тем этой книги.

В этой книге мы рассмотрим преимущественно две имперские системы – Россию и Китай. Они создали контекст, в котором население Центральной Азии живет последние два с половиной столетия, однако их взаимоотношения никогда не были ни стабильными, ни симметричными. Обе эти системы претерпели серьезные изменения. Я рассматриваю значительные преобразования в обоих государствах (крах империи, революция, Гражданская война и перестройка) как по отдельности, так и в их взаимосвязи. В середине XVIII века Китайская империя была гораздо богаче и могущественнее. В XIX веке, когда у России появилось военное преимущество и она смогла добиться экстерриториальных прав в самом Китае, ситуация изменилась. Китай тогда находился под угрозой как внутреннего распада, так и внешнего расчленения под давлением других государств. На протяжении почти всего ХХ века Китай принимал помощь и поддержку от Советского Союза. Сегодня Китай – мировая держава, которая как никогда жестко контролирует свои владения в Центральной Азии, тогда как господство России над регионом осталось в прошлом. Имперская история отбрасывает длинную тень на наши исследования и представления о Центральной Азии. В материковых империях не было формального разделения между метрополией и колонией, как в морских империях, где в силу разделенности центра и завоеванных территорий отношения между ними оставались более размытыми. Материковые империи легче рассматривать как более однородные, нежели империи морские. В XX веке в рамках риторики, нацеленной на затушевывание имперских корней Советского Союза, заявлялось, что многочисленные нерусские территории вошли в состав СССР добровольно и что союз основан на искренней «дружбе народов». Однако, как мы увидим далее, владения России в Центральной Азии были вполне сопоставимы с колониальными владениями европейских морских империй. После распада Советского Союза жители Центральной Азии стали в той или иной степени подвергать сомнениям нарратив, связанный с «дружбой народов», однако российская общественность оказалась менее восприимчива к этим изменениям. Сегодня в России царскую империю вспоминают с ностальгией и гордостью, однако ничего и слышать не желают о колониях и завоеваниях[3]. Таким образом, представления советской эпохи сформировали в России постсоветскую амнезию относительно сути российского империализма.